Макаран взял конверт и с оскорбительной тщательностью пересчитал содержавшиеся в нем деньги, потом спрятал банкноты в бумажник из крокодиловой кожи с золотыми краями, а мелочь выбросил в мусорную корзину. При этом его лицо сохраняло отсутствующее выражение.
Бу Хадсон побагровел:
— Вот из-за таких штучек, Макаран, ты не вышел отсюда ни на один день раньше срока. Если бы ты вел себя как следует, то тебя бы освободили полтора года назад, а сегодня сняли бы все условия досрочного освобождения.
Дуайт повернулся ко мне и заговорил хриплым голосом, почти не шевеля губами:
— Теперь срок истек и я могу уйти?
— Да.
— А что со мной произойдет, если я слегка порву этот толстый мешок с дерьмом? — Он пренебрежительно указал на Хадсона.
— Эй, полегче! — Голос Бу перешел в визг.
— Очевидно, он прикажет своим людям вздуть тебя как следует и вышвырнуть за ворота.
Дуайт посмотрел на Хадсона.
— Не стоит руки марать, — сказал он. — Почему бы тебе не околеть побыстрее, Хадсон, вместо того чтобы продолжать гнить заживо и отравлять воздух? Перестань цепляться за жизнь, и ты подохнешь через месяц.
— Ты еще вернешься сюда, — заорал Хадсон, — и я тебя в бараний рог согну! Будешь хныкать, как девчонка! Я всем здесь скажу, как с тобой поступить, ты, паршивый…
— Пошли, — прервал его Дуайт Макаран, и я последовал за ним из кабинета.
Нас проводили под моросящим дождем к воротам. Охранник позвонил по телефону и подал сигнал на башню поднять наружные ворота. Мы перешли дорогу к автомобильной стоянке. Внезапно я понял, что Дуайта нет рядом со мной. Оглянувшись, я увидел, что он стоит под вязом, упершись кулаками в бока и уставившись на мокрые листья. Мимо проехал мальчик на велосипеде. Макаран проследил за ним взглядом, потом расправил массивные плечи, словно стряхивая с себя вес проведенных в тюрьме лет. Во всяком случае, когда он повернулся и зашагал ко мне, его походка слегка изменилась, а одежда стала казаться более подходящей.
Глава 2
Садясь со мной в автомобиль, Макаран выглядел так, словно я подвозил его от дома до бакалейной лавки.
— Для машины шестилетнего возраста она прошла не слишком много миль, — заметил он, как только мы отъехали от стоянки.
— Когда мы ее купили, она была почти новая. Мы совершили на ней только одно путешествие. А так, если не считать ежемесячных визитов в тюрьму, мы ездили только по городу — в основном Мэг.
— Она приезжала сюда лишних шестнадцать раз, когда не могла меня видеть. Хадсону следовало предупредить ее.
— По крайней мере, Мэг оставляла для тебя передачу. Ей это было приятно, даже если она тебя не видела.
— Останови там, где можно купить сигареты, ладно?
Я затормозил у заправочной станции. Когда мы снова выехали на шоссе, я время от времени бросал взгляд на Дуайта. Неловкое молчание может возникать, только когда люди осознают присутствие друг друга. Но Макаран был настолько равнодушен к производимому им впечатлению, словно сидел в машине один. Высокий лоб, светло-голубые глаза, складка рта отдаленно напоминали мне черты лица моей жены. Это выглядело нелепым парадоксом — как будто кто-то осквернил портрет Мэг.
Дуайт принадлежал к тем мужчинам, которые не кажутся особенно крупными, если не обращать внимания на некоторые детали — вроде необычайно плотных запястий. Тогда начинаешь осознавать, что все остальное пропорционально им, и они начинают выглядеть массивными и несокрушимыми. Наши холмы прочесывают в поисках таких крутых ребят, их учат играть в футбол, тренируя до тех пор, пока не передадут в профессиональную лигу. Макаран был защитником в сборной университета штата. Когда травма колена отразилась на его скорости, университет перевел его в полузащиту. Он играл один профессиональный сезон у «Медведей», прежде чем убил Милдред Хейнамен.
— Ты хотел, чтобы я приехал за тобой один, — заговорил я.
— Чтобы ты смог описать мне, что меня ожидает, прежде чем я окажусь в городе. Может, ты не все сумел бы сказать в присутствии Мэг.
— Почему ты хочешь вернуться в Брук-Сити?
— Чтобы нанести приятный визит, моей любящей сестре.
— Ты намерен остаться у нас надолго?
— Я еще не решил.
— Дуайт, я постараюсь забыть о Мэг и взглянуть на ситуацию с точки зрения копа, — продолжал я, надеясь, что моя речь не выглядит продуманной заранее. — Ты не был особенно популярен в городе и до того, как убил единственную дочь Пола Хейнамена. Это ведь не то же самое, что прикончить дочку работника с мельницы.
— Да ну? Вы пытаетесь убедить меня, лейтенант Хиллиер, что не все равны в глазах закона?
— Брось, Дуайт. Пол Хейнамен все еще издатель «Брук-Сити дейли пресс» и директор коммерческого банка. Он по-прежнему занимает видное положение в своей партии. В этом отношении ничего не изменилось. Ни он, ни Пол-младший не хотят, чтобы ты торчал в городе, напоминая им о том, что произошло с Милдред. Учитывая их влияние, как ты надеешься получить работу?
— Пока что мне не нужна работа, зятек. Я приберег кое-какие денежки.
Я подавил желание накричать на него и продолжал тем же рассудительным тоном:
— Не порицаю тебя за желание… сделать подобный жест.
— Жест? Брук-Сити кое-что взял у меня, и я хочу это вернуть.
— Ты не можешь вернуть потерянные пять лет.
— У меня отобрали свободу, способ, которым я зарабатывал на жизнь, и тысячу восемьсот двадцать шесть ночей.
— Месть — не очень хороший выход…
— Месть? Кому, лейтенант? Я убил Милдред, не так ли? Она была дрянной девчонкой со скверным характером, согласен, но нельзя же убивать людей только потому, что у них дурные манеры. Это антисоциально.
— Очевидно, мне не удастся выставить тебя из города.
— Законным путем — нет. А ты уважаешь закон.
— Но я предупреждаю тебя: постарайся не особенно бросаться в глаза. Вчера в «Пресс» появилась редакционная статья в черной рамке под названием «Реабилитация в современном стиле». Выглядела она не слишком приятно.
— Я должен подать в суд за клевету?
— Слишком много людей не желают твоего возвращения. Если они поймут, что не в состоянии выгнать тебя из города, то постараются, чтобы ты снова оказался в Харперсберге.
— Примерно это я и предполагал.
— Так что тебе не стоит торчать здесь слишком долго.
— Но все складывается именно так, как я хотел, Фенн. Кто может меня тронуть? Моя дорогая сестра замужем за полицейским. Она мне все уши прожужжала о том, какой ты добросовестный офицер.
— Но я не смогу тебе помочь…
— Ты имеешь в виду, что в Брук-Сити есть скверные люди, которые могут манипулировать законом в своих интересах? Ну, если они в состоянии это делать, лейтенант, то чего стоит ваша добросовестность? Бесплатных яблок и бесплатного кофе?
