— Ох, бедное мое дитя! — вырвалось у Мэри. — Бедная моя милая девочка! — Она подвинула стул ближе к кровати и взяла в обе руки левую руку Дебби Энн. — Ты чувствуешь себя просто кошмарно?
— Ужасно себя чувствую, мамочка. — Высокий голосок казался совсем слабым. — У меня все болит.
Майк стоял позади стула Мэри. Единственный глаз девушки не был лишен выражения. Он был настороженным и внимательным. Майк вдруг осознал, что Дебби Энн не знает, что именно он рассказал Мэри, и имеет все основания тревожиться.
— Это просто жуткий, зверский, немыслимый поступок — то, что он сделал с тобой. Я думаю, он хотел таким образом сделать больно мне, дорогая.
— Ты его видела, мамочка?
— Нет, дорогая, не видела. И когда увижу, я скажу ему все, что я думаю о… обо всем этом.
— Я остановилась, потому что хотела поговорить с ним, и… и вдруг совершенно неожиданно у него… появилось на лице страшное выражение… а потом как будто что-то вспыхнуло и… и я очнулась здесь. Я подумала… он выстрелил мне в лицо… но сестра сказала… — Она медленно закрыла единственный глаз.
— Милая! С тобой все в порядке?
Глаз так же медленно приоткрылся.
— Со мной все в порядке.
— Почему он ударил тебя? У тебя есть какие-нибудь догадки?
Единственный глаз быстро метнулся к Майку, потом в сторону. Он знал, что она получила ответ на свой немой вопрос. Он почувствовал, как его мышцы напряглись.
— Я… я не хотела тебе говорить, мамочка. Мне стыдно.
— За что тебе стыдно? Ты должна рассказать мне.
Девичий голосок прерывался, казалось, шел откуда-то издалека — ее дикция была нарушена из-за поврежденной челюсти. Ей приходилось говорить сквозь сжатые зубы.
— Ширли и я поехали в субботу вечером на вечеринку к Хатчасонам. Потом мы вернулись домой. Мы немного выпили. Дома были Майк и Трой, они тоже пили. Мы как бы… стали продолжать… Трой был уже хорош. Потом мы… пошли гулять на пляж… Трой и я. И он сказал… пошли посмотрим на «Скиммер» в лунном свете. И мы пошли… чтобы поискать, нет ли на борту чего-нибудь выпить. Когда… он схватил меня, я подумала… это вроде шутки. А потом… поняла, что это не шутка. Кажется, я кричала. Но Ширли и Майк слушали пластинки. Мне… было слышно музыку. «Начнем сначала». Он… сорвал с меня одежду. Она… валяется у меня в шкафу… на полу. Перед тем как он… наконец меня отпустил, он заставил меня пообещать, что я никому не скажу. Он пригрозил, что убьет меня. Майк и Ширли тогда уже ушли. Вчера… я поехала покататься, чтобы как следует обо всем подумать… и я решила… что расскажу. Но сначала я хотела узнать… сожалеет ли он о том, что произошло. Я его увидела, и он не стал со мной говорить. Так что я вышла из машины и встала прямо перед ним. Я сказала… мы вместе должны тебе все рассказать, мамочка. А он… ударил меня. Вот почему он меня ударил. Я думаю, он… хотел убить меня. — Она издала долгий, прерывистый вздох, а потом сделала то, что должно было показаться Мэри жалкой, трогательной попыткой пошутить. — Если это и есть изнасилование… довольно трудно сделать то, что обычно советуют, — расслабиться и получить удовольствие.
Мэри поднялась так резко, что стул повалился на колени Майка. Она повернулась с невидящими глазами — ее лицо приобрело цвет грязного мела — и бросилась к дверному проему. Майк посмотрел на широко открытый серо-голубой глаз. В его выражении он прочел самодовольство, издевку, удовлетворение.
— Сука! — тихо произнес он и поспешил вслед за Мэри.
Он догнал ее в холле, у стола рядом с лифтами. Она пыталась позвонить по телефону. Дежурная сестра возражала. Мэри не обращала на нее внимания и требовала соединить ее с городом. Когда ей дали связь, она набрала «ноль», подождала мгновение и сказала:
— Соедините меня, пожалуйста, с полицией.
Майк наклонился и нажал на кнопку, оборвав связь. Она посмотрела него в дикой ярости.
— Не вмешивайся!
— Сначала мне надо поговорить с тобой.
— Убирайся от меня! — Она оттолкнула его и снова набрала «ноль».
Майк сделал глубокий вдох. Жестко и уверенно он выхватил трубку из ее руки и одновременно сильно ударил по щеке левой рукой, сильнее, чем намеревался. Она слегка покачнулась. Яростный напор исчез — ее глаза отразили внезапное просветление человека, выходящего из шока.
— Почему ты…
Он повесил трубку и схватил ее за предплечье настолько крепко, что по ее губам пробежала чуть заметная гримаса боли. Он притянул ее ближе к себе и сказал:
— Неужели у меня есть хоть одна причина, чтобы лгать тебе? — Он изобразил гнев лицом и голосом.
— Нет, но…
— Я хочу поговорить с тобой до того, как ты натворишь непоправимого.
— Но его следует…
— Позвонишь туда через пятнадцать минут, если тебе этого захочется. Как мы можем спокойно поговорить наедине, сестра?
— Процедурная сейчас свободна. Вторая дверь направо.
Он повел Мэри по коридору, толкая ее впереди себя, и закрыл за собой дверь.
Когда она повернулась к нему, он увидел, что она снова готова разъяриться.
— Я знаю, что ты близкий друг Троя, Майк, но ты не можешь покрывать его в подобной…
— Заткнись! Ты здесь для того, чтобы слушать, а не спорить. Я не защищаю Троя. Черт с ним, с Троем. Я пытаюсь удержать тебя от того, что тебе совсем не на пользу, — удержать от публичного скандала. Девчонка того не стоит. Она лжет. И она будет продолжать лгать тебе этим своим идиотским детским голоском, а если дело когда-нибудь дойдет до суда, то любой тупой адвокатишка, которого Трой захочет нанять, разнесет ее показания вдребезги.
— Но…
— Я знаю, что произошло на самом деле. Ширли Макгайр это знает, и Трой знает, и Дебби Энн знает. А ты не имеешь ни малейшего представления о том, что произошло, так же как о том, что она из себя представляет. Вчера вечером мне не хватило духу. Мне следовало рассказать тебе о том, что случилось. Она устроила это представление, потому что поняла, что я тебе ничего не сказал.
— Как ты можешь говорить с такой ненавистью о бедном ребенке…
— Будешь ты меня слушать или нет? И все время помни, что я не держусь ничьей стороны. Я просто невинный прохожий, в которого все постоянно стреляют.
И он рассказал ей. Он знал, что не сможет сделать этого деликатно, потому что тогда она откажется ему поверить. Это должна была быть шоковая терапия. Резкие слова. Факты. Он выложил все. Про ее игру с банными полотенцами. Ее рассказы о Робе Рэйнсе. О ее репутации в обществе. О ее лживости, Он всегда хорошо запоминал диалоги, то, как люди особенным образом связывают слова между собой, так что его пересказы всегда были убедительны. И после того, как он в красках изложил ей историю двух своих визитов на «Скиммер III», он повторил свои разговоры с Ширли, с Дебби Энн за завтраком и, наконец, с Троем.
