— Наверно, эту новую машину опять продали. Теперь у них только один автомобиль. Да и что бы она стала делать со второй машиной? Она никуда не выезжает.
— Теперь — да. А как насчет прислуги?
— Они очень мирные, спокойные, неприметные люди. У Стэна Чейза все повадки отшельника. Он лелеет «Королеву моря» так, словно она принадлежит ему. Малеры полностью поглощены своими обязанностями, в их поведении чувствуется какая-то… натянутость, что ли, но в общем они, по-моему, дружелюбны.
Солнце взошло уже достаточно высоко, и на пляже стали появляться первые завсегдатаи. Они смотрели на нас с откровенным любопытством.
— Пора двигаться обратно, — сказал она и зевнула.
Через несколько минут она произнесла:
— Сэм?
— Да, милая.
— Хм. Незапланированное проявление нежности… Сэм, я знаю, о чем ты хочешь меня попросить, и понимаю, почему ты думаешь, что не должен этого делать.
— Да?
— Но я все равно это сделаю. Я стану твоей шпионкой, бесстрашной авантюристкой. И буду регулярно приносить вам свои отчеты, сэр.
— Возможно, там и нечего искать.
— Что-то там наверняка есть. Может быть, это и не имеет никакого отношения к Чарли или твоей подруге Сис…
— Ты с запинкой произносишь ее имя.
— Обычная бессмысленная ревность. Можешь радоваться.
— Я радуюсь.
— Да уж, ты прямо расплылся от счастья. Как я уже сказала, возможно, это не решит твою загадку, но я надеюсь, что это раскроет тайну Мориса и Черити. Чем больше я думаю о них, тем более странными они мне кажутся.
— Не хочу показаться тебе похожим на заботливую тетушку, Пегги, но я прошу тебя быть очень осторожной. Вмешательство в личную жизнь этих людей уже стоило одному человеку пяти лет тюрьмы. Что бы не скрывал Уэбер, у него есть желание и средства сохранить эту тайну. И тебе придется несладко, если они узнают, что ты за ними шпионишь.
Она улыбнулась мне:
— Спасибо, тетушка.
Ее ответ внес оттенок легкого абсурда в безмятежную реальность летнего утра.
— У нее уже были проблемы с законом.
— Но это было давно.
— Они оба что-то скрывают и не хотят, чтобы их тайна выплыла наружу.
— Чистая гипотеза.
— Это может быть опасным, Пегги. Ты все равно будешь мне помогать?
— Разумеется. Мне нравится, что ты обо мне заботишься. И ты сам мне тоже нравишься. Мне с тобой очень хорошо. Ты будешь об этом думать?
— Постоянно.
— Только не думай, что я скучающая девушка на вакациях, которой нужно закрутить быстренький романчик, пока отпуск еще не кончился.
— Тебе совсем не нужно об этом говорить.
— Когда я открываю свои чувства, тебе следует помалкивать.
— Да, мэм.
— У меня это был самый лучший вечер за последние пять лет.
— А я даже не надеялся, что такой вечер вообще возможен.
— После Сис?
— Ради бога, Пегги!
Она рассмеялась:
— Я заставила тебя выглядеть, как раненый лось. Это дает мне ощущение власти. Когда я снова смогу выбраться из дома и встретиться с тобой?
— Сегодня вечером?
— Ответ правильный. На том же месте, в тот же час.
Я огляделся по сторонам.
— Боже мой, неужели две мили могут быть такими короткими, — сказал я. — Мы прошли мимо твоих туфель и кошелька.
— Это называется самогипноз. Я читала о таких вещах.
Мы вернулись назад и взяли ее вещи. Выпрямляясь, она сказала:
— Осталось выяснить еще только одну деталь, не так ли?
— Возможно. Какую именно?
— Почему вчера утром ты так странно на меня уставился? Я напомнила тебе Джуди, верно?
— Как ты догадалась?
— Никакая другая причина не могла вызывать у тебя такой реакции. Я действительно так сильно похожа на нее?
— Смотря что понимать под словами «так сильно».
— Ты выглядел так, будто ты вообще меня не видел. Словно перед тобой было привидение.
— Нет. Теперь я тебя хорошо разглядел. У тебя другое лицо. И волосы другие.
— Есть и другие отличия, Сэм.
— Что ты имеешь в виду?
— У меня другое сердце. Я очень постоянна по характеру. И мои чувства трудно изменить. Тебе следует бежать от меня без оглядки, Сэм. Когда я общаюсь с человеком, то играю в открытую и все мои карты лежат лицом вверх. Поэтому если весь этот вечер ты притворялся, стараясь под меня подладиться, и если на самом деле ты не тот человек, кем хотел казаться, то тебе лучше от меня бежать. Я серьезно.
— Думаю, что я не притворялся, Пегги. Но кто может знать это наверняка?
— Я могу играть в тысячи разных маленьких игр, но ни в одну по-крупному. Тебя все это не отпугивает?
Она смотрела на меня, и у нее был самый твердый и уверенный взгляд, какой я когда-либо видел. Ее левый глаз расположен на полмиллиметра выше правого, а левая бровь изгибается чуть более крутой дугой.
Не отводя от нее взгляда, я сказала:
— У тебя ресницы цвета темной меди, но брови гораздо темнее.
— С бровями я мухлюю. Я подрисовываю их карандашом. На спине у меня две родинки. Я часто схватываю жуткий насморк. В гневе я могу бросаться вещами.
— Меня все это не отпугивает, Пегги.
Она прислонилась спиной к дереву, протянула ко мне руки и сказала:
— А теперь поцелуемся по-настоящему, Брайс.
Ее сумочка и туфли упали на землю.
Мы поцеловались по-настоящему. Поцелуй — в сущности, довольно курьезная вещь, всего лишь соприкосновение ртами, — является какой-то особой формой вопроса и ответа. С его помощью мы сказали друг другу, что между нами никогда не будет ничего банального и пошлого. У нас будет много приятных минут — нежных, радостных, диких и сладких. Но никаких банальностей.
Звук автомобиля, приближавшегося по Оранжевому пляжу с севера, все разрушил. За рулем полицейской машины я увидел Лакси.
— Это тот самый вежливый коротышка, который просил меня не гулять по ночам, — сказал она.
— Этот самый вежливый коротышка чуть не убил меня своей дубинкой.
— Это он?
— Да. Я бы назвал его гадюкой, но это слишком мягкое слово. Пусть он лучше будет скорпионом. Или вирусом гриппа.
Я подобрал сумочку и туфли.
— Спасибо. Я опьянела от утреннего воздуха, от бессонной ночи и от твоего поцелуя, Сэм.
