Во сне Гален умирал на Ла'му от рук штурмовиков в черной броне и под непрерывным огнем СИД-истребителей. Джин видела вспышку его «Звезды Смерти», испепеляющей дома, навесы и жителей в Священном городе Джеды. Она бежала по площади, чтобы спасти девочку, и не успевала. Когда ее руки смыкались вокруг малышки, под пальцами оказывался лишь голый скелет, который тут же рассыпался в пыль. Джин снились штурмовики. Их было все больше и больше: штурмовики, выгоняющие жителей из их домов; штурмовики, караулящие тюремные блоки; штурмовики, расстреливающие слепцов. Они маршировали бесконечными рядами и теперь палили в нее саму, прожигая в груди тысячи ран.
В ее сне человек в белом обозревал деяния штурмовиков и казнь Джин, произнося какие-то слова, которых она не слышала. Казалось, что происходящее доставляет ему удовольствие. Он даже не посмотрел в сторону Джин, поглощенный более важными задачами. Штурмовики, снова в черной броне, все продолжали стрелять по ней.
И вот когда Джин уже казалось, что она больше не в силах выносить этот кошмар и пора просыпаться, ей приснилась мама.
Мертвая Джин лежала на полу их корусантской квартиры, а Лира усердно упаковывала оборудование для индивидуального исследовательского полета на какую-то планету. Потянувшись к десертному столику за переносным датчиком, мама чуть не наступила на нее.
— Да что ж такое… — Лира покачала головой и, нагнувшись, поставила дочь на ноги.
Что это, воспоминание? Джин ничего не понимала, чувствуя, как дрожит кисть, которую обхватила теплая ладонь.
— Мама? — позвала она.
Лира рассмеялась и ткнула Джин в лоб пальцем.
— Нечего лежать посреди дороги. Я споткнусь и упаду на тебя, а папа отругает меня за твои синяки.
Она вернулась к своим сборам, а Джин не сводила с нее глаз.
— Мама, — прошептала она. — Я не знаю, что мне делать.
Лира подняла руку, требуя тишины. Проверив содержимое дорожной сумки, она удовлетворенно кивнула и медленно подошла к дочери. Улыбнулась нежно и грустно.
— Я знаю, милая, — сказала мама. — Но ты уже большая девочка и должна все решать сама.
Квартира исчезла, а они перенеслись в бескрайнюю тьму, которая раньше была пещерой в сознании Джин.
— Я не представляю как, — прошептала она, хотя ей было ужасно за это стыдно.
Лира заговорщически оглянулась вокруг, а потом снова посмотрела на дочь:
— Я дам тебе одну подсказку, ладно?
Джин подавленно кивнула.
Лира приблизилась к ней чуть ли не нос к носу.
— Ты дочь своего отца, — сказала она. — Но этим не ограничиваешься. И это хорошо. Мы все в тебя верим.
Джин почувствовала себя маленькой. Ей снова было четыре года, и мама казалась такой большой.
Лира прошептала дочери на ухо, так тихо, что Джин едва расслышала:
— У сильнейших звезд сердца из кайбера.
Кулон на шнурке ожег шею.
Сон оборвался, и Джин вновь очутилась в машинном отсеке имперского грузового челнока, рыдая горше, чем в детстве. Лицо ее раскраснелось, нос опух. Джин плакала, пока непроглядную тьму пещеры не начал рассеивать свет, пока слезы не смыли следы дождя Иду и она наконец-то не почувствовала себя очистившейся.
ГЛАВА 14
Джин не помнила, когда в последний раз была настроена столь решительно. Теперь она летела на Явин-4 с определенной целью, не просто с намерением, а с планом, хрупким и уязвимым, как лепесток цветка. У вышедшей из машинного отсека девушки был готов ответ на главный вопрос, а большего и не нужно.
Гнев и обида на Восстание никуда не делись, но без подпитки почти сошли на нет. Оба эти чувства были столь явственными и при этом столь же несущественными, как и застарелая злость на Со Герреру и его бойцов.
К тому же в дальнейшем ей не обойтись без помощи повстанцев.
Она раскроет им всю подноготную.
«Ее можно уничтожить. Кто-то должен это сделать».
Выйдя из корабля, Джин снова поразилась удушающей смеси ароматов на Явине-4: запахам плесени и гниющих растений. Они с Бодхи тащились почти в самом хвосте колонны, следом за хранителями уиллов. Кассиан ушел далеко вперед, спеша переговорить с офицерами разведки, которые поджидали его в ангаре. K-2SO замыкал шествие, надзирая за шагающими, как будто ожидал, что кто-то из них вдруг пустится в бега.
Приземляясь, они видели, как к пирамиде с ревом спешат другие корабли.
— Все собираются на совет Альянса, — коротко пояснил Кассиан, не встречаясь ни с кем взглядом. Бодхи, Чирруту и Бейзу была прямая дорога на беседу в Разведслужбу Альянса, тогда как самому Андору вместе с Джин предстояло выступить непосредственно на совете. Бейз оскалил было зубы, но Чиррут обмолвился, что они гости на базе повстанцев и должны вести себя подобающе.
Изысканно разодетые аристократы протискивались от посадочной полосы к входу в храм сквозь толпу вооруженных бойцов Восстания. Бодхи ошарашенно вертел головой, стараясь не пропустить ни одного приземляющегося корабля.
— Вон катер «Огненное перо», — пробормотал пилот, указывая на черную точку в затянутом серой дымкой небе. — Его выдает характерный присвист. Такой не каждый день увидишь, — наверное, важная шишка прибыла.
— На совет без денег, связей и оружия дорога заказана, — заметила Джин.
Бодхи надрывно рассмеялся. Замешкавшись, он вытер подошву ботинка о камень и вполоборота повернулся к девушке.
— Я сожалею о Галене, — проговорил он.
Слова застали Джин врасплох, хоть она и сама не поняла почему.
— Спасибо, — ответила она.
Бодхи передернул плечами:
— Он мне очень нравился. Нас нельзя было назвать закадычными друзьями, но я относился к нему…
— Пожалуй, ты знал его лучше, чем я.
Улыбка на лице пилота угасла, но вместе с ней прошла и нервозность.
— Это вряд ли.
От духоты Джин вся взмокла. Она неловко переминалась с ноги на ногу, провожая взглядом астродроида, который без явной цели перемещался от корабля к кораблю. Пилот, по-видимому, пытался держать рот на замке. Исключительно из уважения к спутнице, учитывая его привычку болтать не переставая.
Джин сжалилась над ним и ткнула пальцем в его имперский летный комбинезон.
— Ты ведь ждешь не дождешься, чтобы избавиться от этого наряда. Наверняка для нас здесь найдется какая-нибудь другая одежда.
— Что? — Бодхи посмотрел на свои рукава, наткнувшись взглядом на имперские нашивки. — Нет, нет. Я… пожалуй, я их оставлю. Как напоминание.
— О чем? — спросила Джин.
Он наклонился ближе, словно стеснялся своих слов:
— Что я добровольно пошел на это. Понимаешь?
