– Значит, по-твоему, нас теперь накроет волна
краж, появятся десятки сожженных трупов и люди бросятся в Южную Америку, где
томные красавицы сбились с ног в поисках тех, кто приласкал бы их?
– Пока такая линия поведения себя оправдывает.
– Бедные бразильцы! Как они устоят перед
наплывом юристов-мошенников!
С очередным требующим подписи документом вошел
Сэнди.
– Трассел начинает дергаться, – сказал он
Карлу. – На него давят, телефон раскалился от звонков.
– А Пэрриш?
– Места себе не находит, точно проститутка в
церкви.
– Нам нужно закончить как можно раньше, пока
они не передумали, – бросил Патрик, ставя на бумаге свою подпись.
* * *
Появившийся в зале судебный пристав известил
публику о том, что заседание вот-вот начнется, и попросил всех занять места.
Опоздавшие ринулись к немногочисленным пустым скамьям. Служитель закрыл тяжелые
створки двойных дверей. Люди стояли даже вдоль стен. Была почти половина
шестого.
С присущим ему достоинством в зал ступил судья
Трассел, и все поднялись. Он поздоровался с публикой, поблагодарил ее за
неравнодушие к вопросам законности и справедливости. Затем было сказано, что
судья вместе с окружным прокурором пришли к мнению: проведенное в спешке
заседание может только нанести вред делу, поэтому слушание будет идти обычным
порядком. Обсуждалась даже возможность отложить его, однако любая задержка
способна вызвать сомнения в беспристрастности суда.
Через дверь у барьера присяжных ввели Патрика,
который остался стоять рядом с Сэнди напротив судейской скамьи. В сторону зала
подсудимый не взглянул. Сидевшему чуть в стороне Пэрришу не терпелось начать.
Трассел неторопливо просмотрел папку с бумагами, вчитываясь в каждое слово.
– Мистер Лэниган, – медленно проговорил он
звучным голосом (в течение последующего получаса так будут говорить все), – вы
подали суду несколько заявлений.
– Да, ваша честь, – ответил за своего клиента
Сэнди. – Первое касается снятия обвинения в умышленном убийстве и замены его
обвинением в глумлении над трупом.
Слова эхом отдались в притихшем зале.
Глумление над трупом?
– Мистер Пэрриш, – повернулся Трассел к
прокурору.
Участники процесса согласились, что большую
часть заседания говорить будет Пэрриш. На нем лежала задача обратиться к суду,
его секретарям, к прессе и собравшимся в зале жителям Билокси.
Убедительно и ярко Пэрриш рассказал о ходе
расследования. Убийства действительно не было – имело место нечто менее
серьезное. Штат не возражал против замены одного обвинения другим, поскольку
рассеялись всякие сомнения в том, что мистер Лэниган кого-то убил. Будто забыв
об этикете и процедурных тонкостях, прокурор в лучшей манере Перри Мейсона
расхаживал по залу. Он чувствовал себя спасителем человечества.
– У суда имеется также заявление подсудимого с
признанием своей вины в глумлении над трупом. Прошу вас, мистер Пэрриш.
Придерживаясь избранной линии, прокурор
поведал залу историю бедного Кловиса. Пока прокурор с видимым удовольствием
излагал все ставшие ему известными от Сэнди подробности, Патрик чувствовал на
себе горящие взоры сограждан. “По крайней мере я никого не убивал!” – хотелось
закричать ему.
– Что скажете вы, мистер Лэниган? – спросил
его честь.
– Виновен, – твердо, но сдержанно ответил
Патрик.
– У штата есть какие-либо предложения? – обратился
судья к прокурору.
Пэрриш подошел к своему столу, просмотрел
записи и приблизился к судейской скамье.
– Да, ваша честь. Вот письмо миссис Дины
Постелл из Меридиена, штат Миссисипи, являющейся в настоящее время единственной
внучкой Кловиса Гудмэна. – Он протянул Трасселу копию. – В нем миссис Постелл
обращается к суду с просьбой не наказывать мистера Лэнигана за то, что он сжег
тело ее деда, умершего четыре с лишним года назад.
Семья не переживет больше никаких страданий,
связанных с разбирательством. Совершенно ясно, что миссис Постелл была очень
близка со своим родственником, чья смерть стала для нее тяжким ударом.
Патрик бросил взгляд на Сэнди – тот не смотрел
в его сторону.
– Вы беседовали с ней? – спросил Трассел.
– Да, около часа назад. Голос ее в телефонной
трубке звучал очень грустно, она попросила меня не открывать это печальное дело
вновь. Умоляла не вызывать ее в суд для дачи показаний и сказала, что вообще не
поддержит попытку выдвинуть против мистера Лэнигана обвинение. – Пэрриш
вернулся к столу и вновь покопался в бумагах. Заговорив, он повернулся к судье,
но обращался ко всему залу:
– Принимая во внимание настроения семьи, штат
рекомендует приговорить подсудимого условно к двенадцати месяцам тюремного
заключения. Срок может быть сокращен ввиду образцового поведения, выплаты
штрафа в пять тысяч долларов и погашения всех судебных издержек.
– Мистер Лэниган, вы согласны с приговором? –
спросил Трассел.
– Да, ваша честь, – тихо отозвался Патрик.
– Приговор утверждается. Замечания? – Подняв
молоток, Трассел ждал.
Сэнди и Пэрриш утвердительно кивнули.
– Заседание окончено. – Молоток с резким
стуком опустился на стол.
Патрик быстрым шагом вышел из зала. Скрылся
мгновенно, на глазах у всех исчезнув вновь.
В кабинете Хаски он вместе с Сэнди просидел
целый час, дожидаясь, когда на город опустится темнота и здание суда опустеет.
В семь вечера Патрик тепло попрощался с
Карлом, от души поблагодарив друга за присутствие на заседании и поддержку и
дав слово, что будет время от времени слать весточки. У самой двери
остановился, чтобы сказать спасибо за помощь в тех “похоронах”.
– Всегда к твоим услугам, – ответил Карл. –
Можешь рассчитывать на меня.
* * *
Билокси они покинули в “лексусе” Сэнди –
владелец машины за рулем, Патрик справа от него. Успокоенный, он последний раз
внимательно смотрел на цепочку огней вдоль побережья. Позади остались казино
Билокси и Галфпорта, длинный пирс. Наконец огни растворились во тьме: машина
пересекала залив.
Сэнди протянул Патрику бумажку с телефонным
номером, и тот принялся нажимать кнопки телефона. В Лондоне было три часа ночи,
однако трубку сняли мгновенно.
– Ева, это я, – с напряжением проговорил
Патрик.
