Прежде чем войти, он предупредительно постучал, и оживленная беседа за дверью тут же смолкла.
— Добрый день, — вежливо проговорил Лев, заглядывая в комнату. — Могу я поговорить с Антоном Щегловым?
Перед ним было помещение, чем-то напоминавшее «штаб-квартиру» «Специального репортажа». В небольшой комнатке стоял стол с компьютером, шкаф с бумагами, диван, два кресла и несколько стульев.
За столом сидел рыжеватый мужчина, на диване — две женщины, еще трое мужчин расположились на стульях.
Компания, по-видимому, неплохо проводила время, и появление незнакомца, прервавшего этот процесс, особого энтузиазма ни у кого не вызвало.
— А вы, собственно, кто? — спросил мужчина, сидевший за столом, и Гуров сразу узнал голос, который только что слышал, стоя в коридоре.
Он молча подошел к мужчине и показал развернутые «корочки».
— Ого! — сделал большие глаза тот. — Круто! Подождите, я угадаю. Вы насчет Жени?
— Точно.
— Так это не к нам, его бригада на седьмом этаже квартирует.
— Спасибо, я в курсе. С его бригадой я уже пообщался. Теперь хотелось бы поговорить с вами как с ближайшим коллегой и человеком, работающим по аналогичному направлению.
— Не знаю, что в наших направлениях аналогичного, — сразу ощетинился Щеглов. — Мы работаем честно. В отличие от некоторых. Если уж снимаем программу, то без подстав, с реальными фигурантами. Да, Марина? — обратился он к одной из двух женщин, сидевших на диване, — довольно эффектной темной шатенке.
— Ладно, Антон, вы тут поговорите, а мы пойдем, пожалуй, — вместо ответа сказала она. — Да, ребята? Пойдемте, у Нэли посидим.
Все, кроме сидевшего за столом Щеглова, снялись с мест и направились к двери.
Гуров не возражал. Он сразу понял, что шатенка — та самая бывшая жена Березина, которая в виде «страшной мести» переметнулась в стан конкурентов. Но задерживать ее не стал. Версия с личным мотивом казалась ему наименее вероятной из всех, но даже если бы к Марине у него возникли вопросы, теперь он знал, где сможет ее найти.
— Что значит «без подстав»? — спросил Гуров, когда они остались вдвоем со Щегловым?
— А то и значит. Если снимаешь документальный репортаж, то и снимай документальный. А если решил в кинорежиссеры податься, то иди на киностудию и не выдавай свое фуфло за журналистское расследование.
— Вы хотите сказать, что репортажи Березина были постановочными?
— А вы думали — натуральными? — косо усмехнулся Щеглов. — Да нет, знаете ли. Чтобы реальное журналистское расследование провести, это, знаете ли, побегать надо. Да и как еще побегать. Побеспокоить себя, похлопотать. И людей найти, и факты достоверные отыскать, и разрешения на съемку добиться. Это, знаете ли, времени требует. Да и нервов немало. По себе знаю. А Женя, вундеркинд наш гениальный, чуть не каждую неделю сенсацию на-гора выдавал. Правильно, при таких темпах, когда ж качественный материал сделать успеть? Вот и приходилось ему, бедному, выкручиваться. Но публика ничего, хавала. Рейтинги как на дрожжах росли.
— То есть, если я вас правильно понял, есть вероятность, что действующие лица его последнего репортажа были приглашенными актерами? — удивился такому неожиданному повороту Лев.
— И даже очень большая вероятность, — снова саркастически усмехнулся Щеглов. — Если спросите меня, то я вам скажу, что даже и стопроцентная. Вы сами подумайте. Ну какой дурак на весь свет будет объявлять, что он — террорист? Причем не бывший, не раскаявшийся, а ныне действующий, которого вот-вот «на задание» пошлют? Это же значит — просто с потрохами сдать и себя самого, и подельников, и, так сказать, самолично подставить руки, чтобы на них защелкнули наручники.
— Но ведь в репортаже эти люди говорят, что не по своей воле идут на задание. Возможно, это их крик о помощи, желание использовать хоть какой-то шанс, чтобы вырваться из-под власти людей, которые заставляют их этим заниматься, желание освободиться от зависимости.
— Да не смешите вы меня, умоляю! Нужно быть последним дураком, чтобы о подобных желаниях кричать на весь мир по телевизору. А если эти их главари нечаянно посмотрят передачу? Программа-то рейтинговая. Где они тогда будут со всеми своими желаниями?
— Так что же, получается, что весь этот репортаж — не более чем любительское кино? — с сомнением спросил Гуров.
— Ну, не весь, наверное, — как бы оценивая процент подлинности, задумчиво проговорил Щеглов, — но что в большей части — наверняка. Делается очень просто. Издалека вам показывают дом, где, чем черт не шутит, возможно, и впрямь притаилась тайная террористическая ячейка. А потом, без всякого перехода, вы уже видите внутренность какой-то квартиры и каких-то людей в ней. Предполагается, что вы «клюете» на этот незатейливый приемчик и пребываете в твердой уверенности, что квартира — в том самом доме, который вам сейчас показывали, а в квартире — те самые «террористы», о которых вам рассказывали. Хотя в действительности это может быть какая угодно квартира и какие угодно люди. Сколько там у него реальных фактов, а сколько придуманных, это, конечно, сказать сложно. Но что постановками Женя не брезговал, это все знают. Вы же сейчас мне сказали, что разговаривали с людьми из его группы. Что ж они, не открыли вам свою главную тайну?
— Нет, не открыли.
Теперь Гуров начал понимать, что в действительности скрывала под собой эта удивительная согласованность в показаниях. Похоже, дело было вовсе не в том, что ближайшие сотрудники составили заговор против своего идейного руководителя. Просто им не хотелось, чтобы вышла наружу неприглядная изнанка создания одной из самых рейтинговых программ. Зачем очернять память товарища? Да и самим им еще работать. А то, что было за кадром, пускай за кадром и останется.
— В целом неудивительно, — между тем продолжал Щеглов. — Зачем им полоскать перед всеми свое грязное белье? Только имидж портить. Женю уж не вернешь, а им теперь как-то выкручиваться надо. Может, вообще новую работу придется искать. Одно дело, когда ты из самой популярной программы в силу обстоятельств уйти вынужден, а другое, когда на весь свет тебя халтурщиком ославили. Кому это надо?
— Да хотя бы тому же Березину, — жестко произнес Гуров. — Недостоверная информация вводит в заблуждение следствие, и из-за чьих-то неоправданных тревог по поводу своего имиджа мы можем потратить время на проверку необоснованных версий. Или в том, чтобы найти убийцу, уже никто не заинтересован?
Эта незатейливая и довольно очевидная мысль настолько поразила Щеглова, что он, казалось, потерял дар речи. По-видимому, только сейчас пришло ему в голову, что участвовавшие в репортаже террористы, наиболее «естественные» кандидаты на роль убийц, в действительности были вовсе никакими не террористами, а подставными актерами, и тогда в организации этого убийства можно заподозрить кого угодно. Даже его, Антона Щеглова.
Настойчиво доказывая своим коллегам и Гурову, что участники репортажа никак не могли организовать против Березина «заговор», он совершенно упустил из виду, что кто-то этот заговор все-таки организовал и этот «кто-то», возможно, не раз и не два встречался с ним в коридорах телестудии.
