— И вы на меня все валите, — хмыкнул Юра.
— Мрачные у тебя шутки. И ситуация. Но ничего, мы постараемся во всем разобраться.
Меловой медленно поднялся, в раздумье сунул в карман пачку сигарет, которую все это время держал в руках. Спохватился, положил сигареты на столик, оставил зажигалку и ушел. И Юра еще долго смотрел за дверь — ему вслед. Не верил он никому, но вдруг Меловой действительно хочет помочь?
* * *
Еще совсем недавно Альбине было уже восемнадцать, и вдруг стало всего девятнадцать. В свой день рождения выглядела она на все двадцать пять. Но ей всего девятнадцать…
И накрасилась она чересчур, и штукатурка едва не отваливается с лица. И платье на ней какое-то бабское. Дорогое, но безвкусное. А манеры! Не успел Родион опомниться, как снова оказался в бане. И снова Альбина раздвинулась перед ним на бильярде. Оказывается, ей очень понравилось именно так — на фоне шаров и киев. И так, чтобы своячка в лузу…
Родион закатывал последний шар, когда дверь вдруг открылась, и в комнату зашел Егор Степанович. Зашел, увидел их, вспыхнул и шарахнулся назад. Как будто это было для него неожиданностью. А ведь Альбина закрывала дверь на ключ, и Родион хорошо это запомнил. Ключ она в двери не оставила, поэтому Прокопов смог открыть ее с другой стороны. Подкрался, тихонько вставил ключ, открыл. «Ой, какая неожиданность! Кто бы мог подумать?..»
Не успел Родион заправиться, как Прокопов появился снова. Ему ничего не оставалось, как вскинуть руки:
— Мы тут с Альбиной решили пожениться.
— Да, папа! — Она взяла Родиона под руку и опустила голову.
— Ну, благословлять я вас пока не буду, — с чувством исполненного долга усмехнулся Егор Степанович. — Вы тут и сами с этим неплохо справляетесь…
— Ну, папа! — Альбина подняла глаза и с укором глянула на отца.
— Мы с тобой еще поговорим! — Прокопов попытался изобразить праведный гнев, глянув на дочь, но что-то не очень хорошо это у него вышло.
А действительно, чего возмущаться, когда дочь сосватана? Теперь только за пирок да за свадебку. И Родиону нечего печалиться. Альбина далеко не самый идеальный вариант, но дело к свадьбе шло уже давно, и он всего лишь ускорил процесс.
Да и чего тянуть, когда все уже решено? Альбина будет женой, а Вика — любовницей. Вика, правда, пока кочевряжится, но никуда она не денется. Если за ней не бегать, сама прискачет на задних лапках. Уж он-то знает, как себя с ней вести.
А за Юрку беспокоиться нечего. Отец уверен, что его посадят всерьез и надолго. И не факт, что он выйдет на свободу живым…
* * *
Капитан Меловой зашел в камеру перед самым отбоем. Рабочий день уже давно закончился, а ему не спится. Впрочем, он мог и дежурить.
Наручники на этот раз на Юру надевать не стали.
— А если я вас, товарищ капитан, в заложники возьму? — с унылой усмешкой спросил он.
— Тебе Долгоносова мало?
— А что с Долгоносовым не так?
— Сколько раз ты его в заложники брал? И оружие у него два раза отобрал.
— Ну, хоть с этим разобрались, и то хорошо.
— А что хорошего? Это статья, Купалов.
— Знал я одну бабу, очень переживала, что сто первому дала. Так переживала, как будто первому дала, девственности лишилась. Забыла про первую сотню, потому и переживала… А я не забываю. Что убийство на мне. И поджоги шьют.
— Ну, поджоги… С поджогами тут непросто… Возможно, конкуренция…
— Я-то здесь при чем?
— Магазины старые жгли, там, где рядом новые открылись… Сеть магазинов «Славянка»…
— Ну, есть такой супермаркет…
— И супермаркет. И сеть мини-маркетов. Новый уровень обслуживания, все такое… Но хозяйка там — женщина серьезная, она бы поджогами заниматься не стала. Может, стравливают ее с Водниковым.
— Кто стравливает? Я?
— Нет, не ты.
— Тогда можете не продолжать. Мне все равно кто.
— Да, но Водников на тебя думает…
— Значит, доказательства моей вины не нужны.
— Нет доказательств, одни только предположения. Так что за это можешь не переживать… Можешь переживать не сильно, — поправился Меловой.
— А за что переживать сильно?
— За убийство Хряща. А если точней, за убийство Калякина Романа Петровича…
— Долгоносов на меня валит?
— И Долгоносов, и Мареичев. И Деев.
— Мареичев — это Марыч?
— А Деев — Клешня, — кивнул капитан.
— Топить так топить…
— Долгоносов и Мареичев врут складно, а Деев — вразнобой с ними.
— Врут?
— Я изучал материалы дела, допрашивал Деева… У них с Калякиным конфликт был. В СИЗО. Калякин сказал, что у Деева был контакт с опущенным. Деев сумел доказать, что не было ничего такого, но Калякина не простил. Потому что такое не прощается… А тут этот случай с тобой. Случай, который свел их вместе… В общем, Деев не упустил возможности… Он убил Калякина. Я уверен, что он.
— Если бы он еще и признался…
— Не признается. Крепкий орешек.
— И что теперь делать?
— Тебя завтра в СИЗО переводят.
— И что? — напрягся Юра.
Один раз его уже прессанули, в СИЗО могут повторить. Там и подсаживать в камеру никого не надо: закроют в хату к обычным уголовникам, те все сами сделают. С ментами разговор короткий…
— Водников хочет тебя добить.
— И вы это допустите?
— Ну, я-то против, у начальства должок перед Водниковым… Короче, есть вариант. Мы закрываем тебя в камере с Деевым.
— Очень хорошо, — ехидно усмехнулся Юра.
— Если умеешь стрелять, убьешь сразу двух зайцев. И с уголовниками разберешься, и Деева на понятия поставишь…
— Это как?
— Сначала с уголовниками надо разобраться. Камера там небольшая, человек семь-восемь. Блатных и того меньше, трое, ну, может, четверо. Включая Деева. Амбалов там нет… Но заточки будут… Есть камеры, где уголовников больше. И где они посильней. Как бы туда тебя не закрыли… А с этими ты сможешь разобраться…
— А с Деевым что?
— Предъявить ему надо… Но это потом. Сначала нужно первый вопрос решить… Дело серьезное, но, если справишься, очень здорово себе поможешь… И нам тоже.
Меловой смотрел на Юру, как будто извинялся за свое начальство, волю которого, хочешь не хочешь, а надо исполнять. Он предлагал гиблое дело, и Юра не знал, что делать. Если согласится, то будет хоть какой-то шанс выбраться из трясины. Если нет, запрут в камеру, откуда точно не выбраться.
