Экипаж раз за разом повторял регламент парада под неусыпным надзором четверых безопасников.
Парад должен был пройти ровно через две недели.
А через неделю случилось чудо – основному экипажу дали целый день отпуска. Весь полет к поверхности я провел как на иголках. Где-то там меня уже ждет Адель. И Новак, будь он неладен.
Еще на корабле я набросал ему сообщение. Спросил, как дела с торгами, есть ли возможность вывести некую сумму денег, чтобы как следует отметить долгожданную встречу с невестой.
В переводе это значило, что я скоро появлюсь на поверхности и тут же отправлюсь в клуб.
Когда приземлился, получил ответ. Новак меня уже ждал.
Плюнув на деньги, вытащил серебряный прямоугольник и прямо на летном поле вызвал флаер клуба. В ответ карточка сообщила мне, что нужно оставаться на месте.
Черная глянцевая машинка с ювелирной точностью приземлилась рядом со мной через три минуты, выпустив трап прямо ко мне под ноги.
– Господин Альт, добрый день, – поприветствовал меня пилот. – Назовите точку назначения.
– Добрый день. В Корону, пожалуйста.
Пилот кивнул и спустя несколько секунд мы уже были в воздухе. Еще спустя десять минут скоростного полета – на крыше клуба.
– Удачного дня, господин Альт, – попрощался пилот и увел машину вверх.
Дверь небольшой пристройки открылась и оттуда вышел очередной дворецкий.
– Господин Альт, лифты – к вашим услугам.
Спустившись, я довольно быстро обнаружил Новака в наиболее любимой нами нише. Он осмотрел мой парадный мундир, хмыкнул, но критиковать не стал.
– Итак, что мне нужно знать?
– С программной точки зрения все получилось. Все скачано и сработает точно так, как и должно. Так что тебе все карты в руки. Но я на всякий случай подстраховался.
– Как?
– Мне пришло в голову, что все крейсера флота довольно давно уже имеют в управляющей программе мой модуль. И в параде их будет ровно двадцать пять штук.
– И?
– И, ровно через пять минут после начала выполнения твоей программы, у двадцати пяти крейсеров, идущих над поверхностью планеты, одновременно начнется диагностика и перезапуск гравитационных двигателей.
– Ты угробишь треть флота, – медленно произнес я, осознавая масштабы предстоящих событий.
– Да, друг. Я тоже внесу неплохой вклад в наше дело, – Новак щурился, как сытый кот.
– Все наше дело существует только благодаря тебе, – махнул рукой я. – Мне максимум, что удалось бы – это свалить корабль на дворец. А теперь, получается, главное – чтобы сработали твои информационные бомбы.
– Сработают, друг, сработают. И мы выполним свой долг перед ними, – он ткнул пальцем в небо.
Я глянул на часы.
– Мне пора. Есть еще что-то, что я должен знать?
– Карл просил передать привет, – вспомнил Новак. – Просил сказать, что будет смотреть на столицу со стороны, с бокалом вина и верным пистолетом под рукой. И пить за тебя.
– Будет возможность – передай и ему привет. Все, друг. Я пошел. Мне было очень приятно быть частью нашей команды. Жаль, что не все дожили до этого момента. Прощай.
– Прощай, – Новак торжественно пожал протянутую мной руку.
Впереди у меня был целый день вместе с Адель. Наверное, никогда в жизни я не старался веселиться больше, чем сегодня. И никогда у меня не получалось делать это настолько неудачно.
Мы катались на детских аттракционах и гладили ручных белок. Ели мороженое в парке и какие-то изысканные блюда в ресторане на площади. Прокатились на клубном флаере над городом и прогулялись до дома пешком, вдыхая аромат распустившихся на деревьях цветов. Адель была счастлива. Я бултыхался в море отчаяния, стараясь не думать о будущем.
В конце вечера, утомившись еще и в кровати, мы заснули, как убитые.
А на рассвете меня поднял неумолимый будильник – пришло время для возвращения на крейсер. Собравшись, я несколько минут смотрел на спящую девушку.
– Я люблю тебя, – прошептал я, поцеловав ее в прикрытый перепутавшимися волосами висок.
– Тоже тебя люблю, – проворчала Адель сонным голосом, переворачиваясь на другой бок. – Возвращайся поскорее.
Я ушел. Впереди меня ждала утренняя прохлада, полет в космопорт на флаере клуба и стремительный рывок на орбиту.
Остаток времени до парада прошел все в тех же тренировках и зубрежке регламента. Казалось бы, простое дело, но все шесть дней пролетели, как один миг.
Наконец, безопасники сжалились, оставив нас в покое. Оставалась всего одна ночь перед парадом. Народ ходил по кораблю радостно-возбужденный, а мой бледный вид объясняли переутомленностью и сочувственно косились.
– Говорил мне Симмонс, что ты готов при случае день и ночь заниматься, а я не верил, – улыбался в усы капитан. – Точно на следующий день после парада спроважу тебя в отпуск. Хоть отдохнешь чуток.
Я в ответ лишь слабо улыбался и кивал головой.
Утро застало меня за рассматриванием целебной бутылки из арсенала клуба. Самое то, чтобы взбодриться. Вкус, правда, показался еще гадостнее, чем в прошлый раз, но уж что делать.
На мостике царило радостное возбуждение. Даже безопасники улыбались, слушая шутки. Хоть и продолжали зорко смотреть по сторонам.
Капитан откуда-то достал целых две бутылки моего любимого коньяка и самолично принялся наполнять бокалы.
– Господа, не пьем! Ждем, когда пройдем над площадью! – поставил он условие. Мы ответили одобрительным гулом.
И вот оно, вход в атмосферу. Мы спустились в нее километрах в ста от столицы и, маневрируя всеми двигателями, заняли свое место в строю. Теперь, в принципе, можно и расслабиться. Заданная автопилоту программа сама проведет нас по нужному маршруту.
Потянулись тягостные минуты ожидания.
– Двинулись! – громким шепотом заметил один из штурманов.
Действительно, весь строй кораблей, ведомый гигантским линкором, наверное, впервые в истории спустившимся в атмосферу, разом стронулся с места.
– Идем, идем, здорово идем! – кто-то вывел на экран картинку с местного телевидения и мы смогли полюбоваться на себя со стороны. Действительно, красивое зрелище.
– Замедляемся, – прокомментировал все тот же штурман.
А я взглянул на часы. Осталось три минуты. Всего три минуты.
Строй кораблей, снизив скорость до черепашьей, добрался до пригородов столицы.
Двадцать секунд.
Пиликнул коммуникатор, принимая сообщение. Я скосил глаза на него.
«Милый, я все же отпросилась!!! Смотрю на парад, замечательная картина! Целую!»
