– Как вам? – я обвел рукой вокруг себя.
– Иди-ка сюда, Крис, я хочу, чтобы ты кое-что послушал, – внезапно сказал он и включил какую-то незатейливую мелодию на часах.
Немного недоумевая, я подошел к креслу и, повинуясь жесту, наклонился к нему. Куратор притянул меня еще ближе за воротник и, прикрывая рот ладонью, принялся быстро шептать:
– Слушай меня очень внимательно и просто молчи. Ни одного вопроса. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас выбросил всю дурь из своей головы. Молчи, я сказал, мне плевать, есть в тебе эта дурь, или нет. Запомни одно-единственное. Из этого проекта ты теперь сможешь выйти только вперед ногами. Чтобы никаких мыслей и слов о том, чтобы встать в позу, уволиться, саботировать или что-то в этом духе. Сейчас у тебя один путь – делать то, что тебе скажут и делать это как можно лучше. Никакой самодеятельности. Тебе нужно пережить эти пять лет. Потом ты станешь гражданином диктатуры, если не совсем дурак. И после этого только ты будешь решать свою судьбу. Понял? Не сейчас. Потом. Сейчас ты будешь учиться. Учиться лучше всех.
Он сделал небольшую паузу. Я покорно ждал, согнувшись в три погибели.
– Наверняка нас прослушивают и записывают. Я говорю очень тихо, но все равно есть шанс, что голос расшифруют. Ты не скажешь мне сейчас ни единого слова. И никогда не вспомнишь про этот разговор вслух. Если меня будут про него спрашивать, я скажу, что провел профилактическую беседу и советовал тебе не вставать в позу по поводу терроризма, а просто учиться. Говорил, что сейчас не время для глупых мальчишеских решений. И это действительно так. Если будут спрашивать тебя, ты можешь сказать то же самое – это будет правдой.
Куратор еще немного помолчал.
– Все. Мой прямой приказ – ни одного слова мне касательно этого разговора. Я не хочу знать твои мысли на этот счет.
Он отпустил мой воротник и я выпрямился. Некоторое время куратор изучающе смотрел мне в глаза, затем весело ухмыльнулся и поднялся с кресла.
– Ладно, ты тут располагайся, а я пойду посмотрю, куда меня поселили.
Потрепал меня по голове и вышел из комнаты. А я принялся изучать свое жилище, постаравшись выбросить из головы его слова. Получалось плохо.
Осмотрев все углы, я нашел новый комплект формы, переоделся и шлепнулся на кровать, прихватив с собой брошюрку. Неизвестно, почему информацию не загрузили в коммуникатор или местный компьютер – может быть, решили, что в бумажном виде будет удобнее.
В книжечке был план базы с подробными описаниями отсеков, номера для связи с различными здешними шишками, а также программа мероприятий на ближайшее время. Здесь меня несколько удивила строчка «генная модификация организма» – согласно расписанию, весь первый месяц на базе мне предстояло провести в медицинском центре.
Заинтересовавшись и немного испугавшись, я запросил у компьютера подробную информацию по этому поводу. Но появившийся список не содержал ничего сверхъестественного – итогом сложнейших модификаций должны были стать совершенно незначительные изменения в моем организме. Я стану чуть лучше видеть. У меня немного повысится реакция. Повысится болевой порог. Улучшится слух. Улучшится координация. Усилится иммунитет. Повысится слабенькая сопротивляемость ядам…
Я читал список операций и их предполагаемых результатов, потихоньку разевая рот от изумления.
Каждая операция – сложнейшая. Стоящие уйму денег препараты, оборудование, которое есть на планете в штучном количестве. Не говорю уже о врачах, способных все это проделать. А в итоге – сознательно совершенный пшик, пустышка. То, что могло сделать человека суперменом, в моем случае должно было лишь капельку улучшить организм. На пять-десять процентов от возможного.
Впрочем, все это логично. «Трешки» будут полными идиотами, если не обратят внимания на человека, демонстрирующего уникальные способности. А в моем случае все будет тихо и мирно. Я не смогу видеть в инфракрасном диапазоне, не смогу слышать ультразвук и уворачиваться от пуль. Но я стану немножко лучше обычного человека во всем.
И это потихоньку начинало мне нравиться.
Спать я отправился, размышляя о масштабе творящегося вокруг меня. Если на каждого из нас придется по четырнадцать модификаций… В текущих ценах это, наверное, годовой бюджет маленького городка. А ведь это всего лишь одна небольшая часть всего замысла…
Так, размышляя о финансовой составляющей проекта, я и заснул.
Утром меня разбудил аккуратный стук в дверь моего жилища. Пришлось подниматься и идти открывать. Снаружи обнаружился немолодой лысый мужчина в белом халате поверх стандартного костюма.
– Доброе утро, Крис, – улыбнулся он мне. – С сегодняшнего дня я твой новый куратор. Собирайся, нам через полчаса нужно быть в медицинском блоке.
Глава 2
Я стою в темноте на пригорке, с испугом рассматривая окрестности. Не могу понять, что же меня разбудило, но тревожное чувство все нарастает. В голове все так же играет едва слышная мелодия, напоминающая перезвон колокольчиков… Кручусь волчком, пытаясь понять, откуда она исходит.
С одной стороны от меня виднеются силуэты гор, заросших лесом. С другой – светятся огни моего родного города. Почему-то не могу вспомнить его название. Некоторое время стою в задумчивости, но воспоминание все не приходит и я забываю о городе.
Откуда идет музыка?
– Давай, парень, давай, напряги извилины, – профессор Ромус патетически вздернул руки, испепеляя меня негодующим взглядом.
– Господин профессор, я стараюсь…
– Старайся лучше! В космосе никто не станет ждать, пока ты вспомнишь все константы!
Астронавигация. Дичайший по своей сложности предмет, сплав физики пространства, математики и обеих геометрий. Зубодробительные формулы, описывающие гиперпространственные переходы. И мой несчастный мозг, пытающийся хоть как-то их запомнить.
Проклятый профессор – настоящий фанатик. Перед ним стояла четкая задача – провести углубленную подготовку к изучению предмета. Но вместо этого уже третий месяц мы усиленными темпами изучаем стандартный академический курс. Так, по его мнению, надежнее. А то, что у меня раскалывается голова от попыток понять материал – это его не волнует.
И угораздило же меня попасть в техническую группу. Математический склад ума, большие перспективы… тьфу. Парни из дипломатической параллели сейчас проходят какие-то интересные психологические тесты, моделируют правительственные переговоры, а я рассчитываю курс транспортника из одной звездной системы в другую. Причем, непонятно зачем – все такие вещи с самого начала освоения космоса делают обычно компьютеры, а не пилоты.
От профессора я выбрался выжатым, словно лимон. Благо, на сегодня у меня оставалось лишь одно занятие и оно входило в список любимых – специальный рукопашный бой.
Преподавал его мрачный жилистый сержант из какого-то неизвестного мне рода войск. Имени он мне за почти три года занятий так и не назвал, предпочитая, чтобы я обращался к нему по званию и в ответ называя меня рядовым. Ну, если ему так проще.
