А я окончательно понял, что город – наш.
Новый Пекин далеко не Степнянск – и по размеру, и по народонаселению, и по прилегающим ландшафтам. Для его захвата мало одной усиленной роты темпированных бойцов – это раз. К нему гораздо труднее подобраться незаметно – это два. Разработанная генералом Фынем и утвержденная Штабом отвлекающая операция привела к громадным потерям, но цель – ввести противника в заблуждение – была достигнута.
Подробности я узнал очень скоро. Отряды партизан начали выдвигаться к столице с началом ночи. Выдвижение происходило по-разному, но преимущественно скрытно. Отдельные группы рядились под беженцев, решившихся вернуться в город и зажить под пятой оккупантов, другие маскировались под хлебные обозы, третьи еще бог весть под что. Почти все эти люди были обречены и если не знали наверняка, то догадывались об этом. Этот этап операции проходил без участия темпированных бойцов и техники.
Земляне должны были клюнуть на приманку. И они клюнули, когда к Новому Пекину начали стягиваться выдвигаться основные силы. Следовательно, речь шла не о массовых диверсиях, а не более и не менее как о попытке захвата столицы! Не знаю, устоял ли бы я на месте земного главнокомандующего перед искушением разнести главные силы мятежников в пух и прах одним ударом. Пытаюсь поставить себя на его место – и не могу. Знаю только, что земляне по-прежнему недооценивали нас. Быть может, они даже воображали, будто мы не знаем о том, как легко обнаружить нас ночью в открытом поле? Или они считали, что мы пошли на заведомо обреченную на провал операцию от безысходности и из чистого фанатизма?
Теперь это уже трудно установить. Есть только факт: поначалу земляне не предпринимали никаких действий, хотя компьютеры их орбитальных инфракрасных локаторов, наверное, одурели от дикого количества целей. Земляне не предпринимали никаких действий до тех пор, пока не уверились: все силы партизан, задействованные в операции, вышли на открытое место и уже никоим образом не успеют скрыться в джунглях, как они проделывали это много раз.
И тогда земляне нанесли удар.
Одновременный. Страшный. Со всего, что летает, по всему, что шевелится на земле, пытаясь драться или бежать.
Погибли тысячи и тысячи. Погибли, едва успев занять исходные позиции для атаки той или иной базы землян, а то и не успев даже этого. Генерал Фынь разработал операцию-чудовище. Одно скажу в его защиту: вряд ли кому-нибудь на его месте удалось бы выдумать какой-нибудь финт, позволивший свести наши потери с чудовищных хотя бы к просто большим. Тактику диктует обстановка. Это как коридор: иди прямо, если нечем пробить стены. До появления «темпо» у нас не было и коридора – была каменная ловушка.
Впрочем, хватит метафор. Для того, кто сталкивается с реальностью, все проще и грубее. Вооруженный легким оружием боец бессилен против боевой платформы или даже катера. История войн – еще тех, земных, старых – пестрит рассказами о том, как вооруженный черт-те чем боец благодаря хладнокровию, помноженному на невероятное везение, умудрялся сбивать воздушного противника. Говорят, такие чудеса случаются еще и теперь.
У нас не случилось. Выжили только те, кто успел спрятаться – в канаву, в колодец, в дренажную трубу. Уже на рассвете, вчерне выполнив задачу, машины землян вернулись на базы для дозаправки.
Только тогда в ход пошли наши основные силы. Не раньше. До той минуты они держались рассредоточенно, не приближаясь к важным объектам вплотную и не вызывая у пилотов противника особого желания немедленно уничтожать эти второстепенные, по их мнению, группировки мятежников.
Мало кому из землян удалось вновь поднять свои машины в воздух. Фактор внезапности был использован нами на все сто. Даже если землян инструктировали насчет появления у нас сверхскоростных бойцов, это не помогло им. Одно дело – знать, так сказать, теоретически, и совсем другое – оказаться в поле зрения темпированного противника. В первое мгновение просто шалеешь, не веря глазам, а второго мгновения, скорее всего, уже не будет.
В одном отряде умудрились темпировать и использовать против землян нескольких толстопятов. Представьте сами, что может натворить шеститонная зверюга, мчащаяся со скоростью автомобиля и притом управляемая толковым наездником. Представили? Не верю. Даже я не представлял себе этого зрелища, пока не увидел в Новом Пекине темпированного толстопята, идущего шагом. Подумал о реакции землян, увидевших эту зверюгу бегущей на них во весь мах, – и не позавидовал им.
Кроме того, в нескольких партизанских отрядах подготовили темпированных собак, и пользы они принесли ничуть не меньше, чем толстопяты. Ни один из этих славных псов не был убит – стремительные серые тени набрасывались молниями и рвали противника безнаказанно.
Еще шла пальба на авиабазах, когда первые отряды партизан ворвались в город. За элитными темпированными отрядами вроде группы Рамона Данте спешили подтянуться сбереженные резервы. Наступление велось в целом концентрически, если не считать прорыва темпированной группы к Вратам. Но даже после диверсии на Земле и уничтожения Врат земные десантники продолжали упорно обороняться, иногда останавливая даже темпированных бойцов, цепляясь за каждый дом, уходя из окружений по канализационным коллекторам и всякого рода подземным норам. Не стану врать, обвиняя землян в трусости, – даже когда у них иссякла надежда на поддержку с воздуха, они и тогда дрались отчаянно.
А что им, собственно, оставалось делать после того, что они натворили у нас? Трусливый десантник – это оксюморон, но и трус делается храбрецом, если только таким способом может надеяться выжить.
Поддержку с воздуха они все же получили: от кораблей-маток отделилось несколько катеров и платформ – все, что осталось. В воздушных схватках над столицей мы понесли колоссальные потери, но потрепали и неприятеля, а главное – отогнали его. Как раз в этот момент поступил приказ: брать пленных.
И земляне начали сдаваться. Сперва поодиночке, потом целыми подразделениями. Это случилось не сразу и не везде, но все же случилось. Преданные, как им казалось, своим командованием, утратившие возможность отступления через Врата, уцелевшие десантники складывали оружие и выходили с поднятыми руками. Их конвоировали по городу, спасая от самосуда, а они боязливо жались друг к другу, совсем не похожие на вчерашних хозяев Тверди. Или, может, будет лучше сказать – насильников Тверди?..
Когда я посадил катер – как обычно, на территории «Залесски Инжиниринг», – боевые действия в столице в основном уже кончились. Еще сопротивлялись разрозненные группы не то очень храбрых, не то очень упрямых десантников, ни в какую не желавших сдаваться, там и сям слышалась пальба, но город был наш.
Опять. Во второй и, как все надеялись, в последний раз.
Какое-то время я бестолково метался. Никто не знал, где Штаб, и меньше всего – Пит Боярский, оказавшийся, к моему удивлению, на территории компании. У меня сложилось впечатление, что он не выходил за ворота все эти месяцы. Как обычно, он был суетлив, бестолков, опасался всего на свете и ровно ничего не знал. Вдобавок сильно перепугался меня, темпированного. Тьфу! Наверное, на меня нашло временное помрачение рассудка – я не сразу сообразил поискать Штаб в здании бывшей Администрации. А когда сообразил, то сразу нашел. При входе уже стояли часовые из темпированных. Начальник караула не знал меня в лицо и потому осмотрел предельно внимательно, чуть ли не обнюхал, велел сдать оружие и только после всех этих процедур согласился доложить.
