Еще через неделю мисс Уоршо предъявила
обвинение Дж. Клею Картеру, Пэттону Френчу, мистеру Уэсли Солсбери и остальным
поименованным и непоименованным адвокатам, которые заключили преждевременную
сделку по дилофту. Главным истцом от имени всех пострадавших, известных и до
настоящего времени неизвестных, выступал мистер Тед Уорли из Верхнего Мальборо,
штат Мэриленд. Дело было зарегистрировано в окружном суде округа Колумбия,
располагавшемся неподалеку от конторы JCC.
Позаимствовав сюжетный ход из пьесы,
сочиненной самим ответчиком, мисс Уоршо через пятнадцать минут после
регистрации отправила факсом копии иска в десяток ведущих газет.
Бесцеремонный дюжий судебный курьер явился в
офис и потребовал личной встречи с мистером Картером.
– Это срочно, – не терпящим возражений тоном
заявил он.
Его направили к мисс Глик. Та связалась с
шефом по селектору, и Клей неохотно вышел из кабинета, чтобы принять бумаги,
которые должны были испортить ему весь день, а то и год.
К тому времени, когда он, запершись в кабинете
с Оскаром Малруни, закончил их читать, телефоны уже надрывались – звонили
репортеры.
– Я об этом понятия не имел, – пробормотал
Клей, к собственному огорчению, сознавая, сколько тонкостей упустил в профессии
«массовика».
Он и сам был не прочь устроить кому-нибудь
хорошую ловушку, но компании, которым предъявлял обвинения он, по крайней мере
знали, в чем провинились. «Лаборатории Акермана» знали, что произвели вредный
препарат, еще до того, как выбросили дилофт на рынок. «Хэнна Портленд» – что в
округе Хауард рушатся дома и люди выражают претензии компании – производителю
раствора. «Гофману» в связи с максатилом уже было предъявлено обвинение Дейлом
Мунихэмом, присматривались к нему и другие адвокаты. Но это? Клей понятия не
имел о том, что Тед Уорли снова болен. Нигде по всей стране ничего не было
слышно ни о каких таких неприятностях. Это было несправедливо.
Малруни, потрясенный до глубины души, на время
лишился дара речи.
В этот момент мисс Глик объявила по селектору:
– Клей, здесь репортер из «Вашингтон пост».
– Пристрели мерзавца! – прорычал Клей.
– Это значит – нет?
– Это значит – пошел он к черту!
– Скажите ему, что Клей уехал, – выдавил
наконец Оскар.
– И вызови охрану, – добавил Клей.
Даже смерть близкого друга не могла бы
повергнуть его в больший шок. Они с Оскаром стали говорить о том, что не
следует ударяться в панику, о том, что и где отвечать. Нужно ли решительно
отвергнуть все обвинения и выдвинуть встречный иск о защите чести и достоинства?
Посылать ли копии в органы печати? Давать ли интервью?
Но они так ничего и не решили, потому что не
могли решить. Оба чувствовали себя неуверенно: это была совершенно неизвестная
им территория.
Оскар вызвался довести новость до сведения сотрудников,
представив все в нужном свете, чтобы не подорвать моральный дух.
– Если я виноват, то готов нести
ответственность, – заявил Клей.
– Будем надеяться, что мистер Уорли окажется
единственным таким клиентом среди наших.
– Это далеко не факт, Оскар. Кто знает,
сколько еще таких Тедов Уорли уже толпится за нашей дверью?
* * *
О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи.
Хорошо еще, что Ридли пока не вернулась, она по-прежнему занималась
обустройством новой виллы. Клей испытывал унижение и замешательство и не хотел,
чтобы она видела его таким.
Все его мысли вертелись вокруг Теда Уорли.
Клей не сердился на этого человека, Боже упаси. О голословности обвинения,
похоже, говорить не приходилось. Его бывший клиент не стал бы утверждать, что у
него злокачественная опухоль, если бы ее не было. Причина заболевания мистера
Уорли – плохое лекарство, а не плохой адвокат. Но то, что Клей поспешил
заключить сделку на 62 тысячи долларов, в то время как в конце концов
оказалось, что она стоит не один миллион, – это попахивало злоупотреблением
полномочиями и жадностью. Кто же осудит пострадавшего, решившего нанести
ответный удар?
Всю долгую ночь Клей жалел себя, тешил свое
самолюбие, по которому был нанесен сокрушительный удар. Он предвидел унижение
перед лицом коллег, друзей и подчиненных. Злорадное торжество врагов. Его
страшил завтрашний день, когда пресса начнет проклинать его и не найдется ни
души, которая захотела бы встать на защиту.
Иногда ему становилось очень страшно. Неужели
он действительно потеряет все? Неужели это начало конца? Суд над ним вызовет у
присяжных безоговорочное сочувствие к противной стороне. И неизвестно, сколько
наберется тех, кто с готовностью предъявит ему обвинение. А ведь каждое дело
может стоить миллионы.
Ерунда. С двадцатью пятью тысячами клиентов по
максатилу он выдержит все.
Но мысли Клея неизменно возвращались к мистеру
Уорли, клиенту, которого он не защитил. Чувство вины было настолько
невыносимым, что Клей готов был позвонить мистеру Уорли и извиниться. А может,
лучше написать письмо? Он отчетливо вспомнил два письма, в свое время
полученные от этого клиента. Они с Ионой тогда лишь посмеялись над ними.
В начале пятого утра Клей сварил себе первую
чашку кофе. В пять вошел в Интернет и стал просматривать «Пост». За последние
сутки не было совершено никаких террористических актов, не объявился ни один
серийный убийца. Конгресс ушел на каникулы. Президент где-то отдыхал. День не
изобиловал новостями, так почему бы не поместить на первой странице улыбающуюся
физиономию Короля сделки на полполосы? «МАССЫ ПРЕДЪЯВЛЯЮТ ОБВИНЕНИЕ КОРОЛЮ
МАССОВЫХ ИСКОВ» – не без остроумия гласил заголовок. В первом абзаце
говорилось:
«Вашингтонский адвокат Дж. Клей Картер, так
называемый новоиспеченный Король сделки, вчера на себе испытал вкус собственной
горькой пилюли, когда недовольные клиенты предъявили ему иск. В иске сказано,
что Картер, заработавший в прошлом году сто десять миллионов долларов,
преждевременно заключил соглашение о возмещении ущерба на смехотворно малую сумму,
в то время как в действительности дело стоило миллионов».
Остальные восемь абзацев были ничуть не лучше.
Посреди ночи Клея настиг острый приступ диареи, вынудивший его опрометью
броситься в туалет.
