«Тощий Бен» стоил фирме куда меньше, тем не
менее пока накапливались лишь расходы, но не гонорары. На первое мая было
истрачено шестьсот тысяч на рекламу и почти столько же на медицинские тесты.
Количество клиентов составило сто пятьдесят человек, каждому, по подсчетам
Оскара Малруни, в среднем причиталось по сто восемьдесят тысяч. Исходя из
предполагаемых тридцати процентов, он планировал гонорарные поступления на
сумму порядка девяти миллионов долларов в течение ближайших нескольких месяцев.
Тот факт, что лишь одно отделение фирмы
вот-вот добьется такого результата, воодушевлял сотрудников, но ожидание их
раздражало. Ни цента от «Тощего Бена» пока не поступило, а ведь считалось, что
схема будет работать автоматически. Поскольку в дело были вовлечены сотни
адвокатов, между ними, естественно, вспыхивало множество конфликтов. Гриттл
ничего не понимал в юридической казуистике, хотя понемногу занимался
самообразованием, зато в накладных расходах и задержках начислений разбирался
прекрасно.
В тот день, когда Гриттл пришел в фирму, Родни
уволился, впрочем, между этими двумя событиями никакой связи не было. Просто
Родни обналичил свои фишки и теперь переезжал в пригород, где купил симпатичный
домик на тихой улочке с церковью в одном конце, школой – в другом и парком,
начинавшимся сразу за углом. Он собирался все время посвятить воспитанию своих
четверых детей. Вероятно, когда-нибудь снова придется пойти работать, а может
быть, и нет. О дипломе он и думать забыл. Имея на банковском счете десять
миллионов, за вычетом налогов, он мог позволить себе не строить далеко идущих
планов, а оставаться просто отцом, мужем и… экономным человеком. За несколько
часов до того, как он в последний раз вышел из конторы, тепло попрощавшись с
коллегами, они с Клеем незаметно улизнули, чтобы посидеть в ближайшей
закусочной: как-никак шесть лет вместе – пять в БГЗ и год в новой фирме.
– Клей, не трать все деньги, – остерег друга
Родни.
– Я бы не смог, даже если бы захотел: их
слишком много.
– Смотри не наделай глупостей.
Правда состояла в том, что фирма больше не
нуждалась в таком человеке, как Родни. Йельские мальчики и остальные адвокаты
относились к нему уважительно только потому, что он дружил с Клеем, но все
равно в их глазах он был всего лишь юристом-недоучкой. И Родни фирма больше не
интересовала. Он хотел сохранить свои доллары, сберечь их. Втайне его возмущало
то, как сорит деньгами Клей. Он знал, что за расточительность всегда приходится
расплачиваться.
Таким образом, поскольку Иона плавал под
парусом, а Полетт все еще пряталась в Лондоне и, судя по всему, возвращаться не
собиралась, старая команда распалась. Грустно, но у Клея было слишком много
забот, чтобы предаваться ностальгии.
Пэттон Френч назначил заседание управляющего
комитета. На то, чтобы собрать всех, понадобился целый месяц. Клей недоумевал,
почему нельзя провести совещание по телефону, обменяться факсами, электронными
сообщениями, но Френч сказал, что им необходимо провести день впятером в одном
помещении. А поскольку дело зарегистрировано в Билокси, то и встретиться
следует именно там.
Ридли была готова лететь в любой момент. Ее
служба в модельном агентстве плавно сходила на нет, большую часть времени она
теперь проводила в тренажерных залах и магазинах. Против гимнастики Клей не
возражал, она «покрывала конфетку глазурью». А вот походы по магазинам его
тревожили, хотя Ридли пока демонстрировала похвальную сдержанность. Она могла
странствовать по бутикам часами, но умудрялась потратить при этом весьма
скромную сумму.
Месяц назад, вернувшись после затянувшихся
выходных из Нью-Йорка, они поехали прямо в его джорджтаунский дом, и она – не
впервые и, очевидно, не в последний раз – осталась ночевать. Хотя они никогда
не обсуждали вопрос о ее переезде, само собой получилось так, что она
поселилась у него. Клей даже не смог бы вспомнить, когда именно в его ванной
появились ее халат, зубная щетка, косметика. Он никогда не видел, чтобы Ридли
приезжала с сумками, набитыми вещами, те просто незаметно материализовались в
доме. Ридли ни к чему его не понуждала, ни о чем не просила. Обычно она жила у
него несколько дней, делая все как надо и при этом не путаясь под ногами, потом
говорила, что ей нужно съездить к себе. Дня два они даже не перезванивались,
потом она объявлялась снова.
О женитьбе никто и не заикался, хотя он
покупал ей столько драгоценностей, что хватило бы на целый гарем. Похоже, ни
один из них не мечтал узаконить отношения. Просто им было хорошо вместе, однако
ни он, ни она не стремились к постоянству. Ридли окружали тайны, коих Клей
вовсе не хотел разгадывать. Она была великолепна на вид, мила в общении и
хороша в постели, притом вовсе не производила впечатления охотницы за
богатством. Но секреты у нее имелись.
Как и у Клея. Самым большим из них был тот,
что, если бы Ребекка позвала его, он продал бы все, кроме самолета, и улетел бы
с ней – на этом самом «Гольфстриме» – хоть на Марс.
Но вместо этого он летел в Билокси с Ридли,
которая надела в дорогу замшевую мини-юбку, едва прикрывавшую ее прелести.
Правда, она и не стремилась их скрывать, поскольку, кроме них, в самолете
никого не было. Где-то над Западной Виргинией Клея посетило желание раздвинуть
диван и уложить на него Ридли, но он подавил его, отчасти из-за раздражения:
почему инициатором их забав всегда должен выступать именно он? Она охотно
предавалась любви, но никогда не начинала первой.
Кроме того, его кейс лопался от документов
управляющего комитета, которые было необходимо просмотреть.
* * *
В аэропорту Билокси ждал лимузин, который
доставил их в бухту, а быстроходный глиссер – на яхту, стоявшую милях в десяти
от берега. Там Френч проводил большую часть времени. В настоящий момент он
находился на пороге очередного развода и дрейфовал от настоящей жены к будущей.
Настоящая желала получить половину его денег, а также содрать с него шкуру. Так
что на лодочке, как он называл свою шикарную двухсотфутовую яхту, ему было
спокойнее.
Френч встретил их босиком, в шортах. Уэс
Солсбери и Деймон Дидье уже прибыли и тоже вышли на палубу со стаканами в
руках. Карлоса Эрнандеса из Майами ожидали с минуты на минуту. Френч устроил
беглую экскурсию по яхте, во время которой Клей насчитал восемь человек команды
в идеально белой матросской форме, все стояли по стойке «смирно» в ожидании
распоряжений. Яхта имела пять уровней, шесть кают, стоила двадцать миллионов и
так далее и тому подобное. Нырнув в отведенную им каюту, Ридли тут же начала
разоблачаться.
