У Малруни созрел план. Поскольку огромное
количество тяжб было уже на мази, он считал целесообразным, чтобы фирма
направила значительные ресурсы на отлов еще не задействованных клиентов. Раз
Клей располагал деньгами на рекламу и маркетинг, они могли рассчитывать и на
наиболее прибыльные дела и начать отсчет неучтенных пока истцов с нуля. Как в
случае с дилофтом, почти все возбужденные иски являлись открытыми, и новые
участники были вольны подбирать столько не охваченных пока клиентов, сколько
смогут. Фирме Клея надо было просто плыть в кильватере других «массовиков»,
подхватывать лакомые куски и получать огромные гонорары. Оскар приводил в
пример иск по «Тощему Бену». По самым скромным подсчетам, уже сейчас можно было
Дополнительно набрать около трехсот тысяч истцов, и еще сотня тысяч оставалась
пока невыявленной и, стало быть, не прибранной к рукам. Соглашение по этому
делу уже было достигнуто, компания отваливала на него миллиарды долларов.
Претенденту оставалось всего-навсего зарегистрироваться у администратора,
представить необходимые медицинские справки и получить деньги.
Подобно генералу, расставляющему войска по
позициям Клей отрядил двух адвокатов и параюриста на фронт «Тощего Бена». Это
было меньше, чем просил Малруни, но Клей имел собственные, еще более
грандиозные планы. Он развязывал войну против максатила – войну, где
командовать войсками предстояло ему самому. Правительственный доклад, еще не
обнародованный и, вероятнее всего, украденный Максом Пейсом, состоял из ста
сорока страниц и изобиловал убийственными данными. Клей прочел его дважды,
прежде чем передать Малруни.
В конце января под завывание метели они за
полночь засиделись над обсуждением ситуации и составлением подробного плана
действий. На этот фронт Клей бросил Малруни, еще двух адвокатов, двух
параюристов и трех секретарей.
В два часа ночи Малруни сказал, что у него
есть к Клею неприятный разговор.
– Нам нужны деньги.
– Сколько? – спросил Клей.
– Нас теперь тринадцать человек – все пришли
из крупных фирм, где неплохо зарабатывали. Десять из нас женаты, у большинства
есть дети. Мы пережили тяжелое унижение. Вы не можете себе представить, что
значит окончить Йель или другой престижный университет, получить хорошую
работу, жениться, а потом оказаться на улице без гроша в кармане. Это, знаете
ли, очень больно бьет по самолюбию.
– Понимаю.
– Вы удвоили мне жалованье, и я ценю это
больше, чем вы думаете. Со мной все в порядке. Но другие недовольны. А они
весьма честолюбивые люди.
– Сколько?
– Мне бы не хотелось потерять кого-либо из
них. Вся команда – блестящие юристы. И работают не за страх, а за совесть.
– Давайте поступим вот как, Оскар. Я сейчас
очень щедр и заключу со всеми вами новые контракты на год с окладом в двести
тысяч. Но взамен я хочу получить все ваше время. Мы на пороге нового дела, еще
более серьезного, чем в прошлом году. Ребята обеспечивают успех, а я гарантирую
дополнительное вознаграждение. Существенное вознаграждение. По понятной причине
я сам очень люблю вознаграждения, Оскар. Идет?
– Вы все поняли, шеф.
Метель разыгралась не на шутку, вести машину
возможным не представлялось, поэтому они продолжили рабочий марафон. Клей
располагал предварительными сведениями о компании, производящей
недоброкачественный строительный раствор. Уэс Солсбери передал ему секретное
досье, о котором упоминал в Нью-Йорке. Раствор, разумеется, не предполагал
такого волнующего шоу, как опухоли мочевого пузыря, тромбы сосудов или
ослабление сердечных клапанов, но деньги сулил такие же зеленые. Они решили
выделить на подготовку документов и поиск пострадавших двух адвокатов и одного
параюриста.
Просидев в комнате для совещаний десять часов
кряду, выпив весь кофе и съев все зачерствевшие булочки, коллеги составили
примерный план работы на год. Встреча, начавшаяся как обмен идеями, быстро
переросла в нечто более важное. Молодая юридическая фирма начинала обретать
ясные очертания и осознавать, к чему она стремится и как этого достичь.
* * *
Он понадобился президенту! Хотя до выборов
оставалось два года, враги уже грузили деньги на свой агитационный поезд. Еще с
тех пор, когда нынешний президент был начинающим сенатором, он привык опираться
на действующих юристов – он и сам когда-то выступал в суде маленького городка,
чем до сих пор гордился. И теперь ему понадобилась помощь Клея Картера, чтобы
противостоять натиску эгоистических интересов большого бизнеса. Орган, коим он
решил воспользоваться, чтобы лично познакомиться с Клеем, назывался чуть ли не
президентским наблюдательным советом и объединял наиболее влиятельных юристов и
профсоюзных деятелей, которые могли выписывать солидные чеки и часами
рассуждать о важных проблемах.
Враги готовили массированное наступление под
лозунгом «немедленной реформы коллективного судопроизводства», намереваясь
установить возмутительно низкий потолок как для прямых, так и для штрафных
санкций по возмещению ущерба пострадавшим гражданам. Они жаждали демонтировать
систему досудебных сделок, которая так славно кормила
адвокатов-"массовиков", и отбить у них охоту гоняться за медиками.
Президент, как всегда, был тверд, но ему нужна
была поддержка. Клей получил трехстраничное письмо на красивом, с золотым
тиснением бланке, заканчивающееся просьбой о вспомоществовании, причем немалом.
Он позвонил Пэттону Френчу, который, к его удивлению, оказался на месте, в
своем офисе в Билокси, и был, как всегда, краток:
– Да выпишите вы им этот проклятый чек.
Состоялся обмен телефонными звонками между
Клеем и главой президентского наблюдательного совета. Впоследствии Клей даже не
смог вспомнить, какую сумму собирался пожертвовать, но точно знал, что она даже
не приближалась к двумстам пятидесяти тысячам, на которые он в конце концов
выписал чек. Прибывший из Белого дома курьер благополучно доставил чек по месту
назначения. А спустя четыре часа явился другой курьер из того же Белого дома с
маленьким конвертом. На личном президентском бланке для писем значилось:
* * *
«Уважаемый Клей, сижу на заседании кабинета
(стараясь не уснуть), иначе позвонил бы сам. Благодарю за поддержку. Давайте
поужинаем вместе и познакомимся ближе», – и личная подпись президента.
