– Ожидается большой загул. – Беннет покачал
головой, доставая из карманов и раскладывая на столе набор мобильных телефонов.
Не прошло и минуты, как у него за спиной появился официант с традиционным
двойным скотчем. В стакане, как любил Беннет, плавал только один небольшой
кусочек льда.
Клей заказал чай со льдом.
– Как поживает мой конгрессмен? – почти
проорал Ребекке через стол Беннет и, скосив глаза, проверил, услышала ли его
пара, сидевшая за соседним столиком: у меня есть свой конгрессмен, знай наших!
– Прекрасно, папа. Очень занят, но просил
передать тебе привет.
– Ты выглядишь усталой, детка. Был трудный
день?
– Да нет, ничего.
Ван Хорны дружно отпили из бокалов. Усталость Ребекки
была любимой темой разговоров ее родителей. Они считали, что девочка слишком
много работает. Предпочитали, чтобы она не работала вовсе. «Девочка»
приближалась к тридцатилетнему рубежу, ей пора было выйти замуж за достойного
молодого человека с хорошо оплачиваемой службой и блестящим будущим, чтобы
родить им внуков и провести остаток жизни в клубе «Потомак».
Клею было бы начхать на то, что они там
считали и предпочитали, если бы сама Ребекка не мечтала о том же самом.
Когда-то она поговаривала о карьере госслужащей, но, проведя четыре года на
Капитолийском холме, досыта наелась бюрократии. Она хотела мужа, детей и
большой дом в пригороде.
Принесли меню. Беннету позвонили. Не выходя
из-за стола, он весьма грубо начал говорить с кем-то, словно финансовая
безопасность Америки – ни больше ни меньше – висела на волоске. Явно срывалось
какое-то дельце.
– Что мне надеть? – спросила Барбара у Ребекки,
воспользовавшись моментом, когда Клей якобы углубился в меню.
– Что-нибудь новенькое, – посоветовала
Ребекка.
– Ты совершенно права, – охотно согласилась
Барб. – Давай в субботу пройдемся по магазинам.
– Отличная идея.
Беннету, судя по всему, удалось спасти
положение, и они сделали заказ, после чего глава семьи соизволил ознакомить их
с подробностями разговора: банк проявляет нерасторопность, ему, Беннету,
придется их подстегнуть и так далее и тому подобное. Он распространялся об
этом, пока не принесли салаты.
Немного поев, Беннет с полным, как обычно,
ртом сообщил:
– В Ричмонде я обедал со своим близким другом
Йеном Ладкином, спикером палаты. Тебе бы понравился этот парень, Клей, –
выдающийся деятель. И настоящий виргинский джентльмен.
Клей прожевал и кивнул с таким энтузиазмом,
словно не мог дождаться встречи с другом Беннета.
– Но не в этом дело. Йен мне кое-чем обязан,
там многие мне обязаны. Вот я и прозондировал один вопрос.
Клей не сразу заметил, что обе дамы перестали
жевать, положили вилки и замерли.
– Какой вопрос? – спросил Клей, поскольку все,
видимо, ожидали, чтобы он что-нибудь сказал.
– Я рассказал ему о тебе, Клей: блестящий
молодой юрист, хваткий, трудолюбивый, выпускник Джорджтаунского университета,
красивый молодой человек с твердым характером. И он сказал, что всегда рад дать
шанс новому дарованию – одному Богу известно, как трудно его найти, – и что как
раз сейчас у него открывается новая ставка. Я ответил, что не знаю,
заинтересует ли тебя это предложение, но с удовольствием передам его тебе. Ну,
что думаешь?
«Думаю, меня обложили, как медведя в берлоге!»
– чуть не вырвалось у Клея. Ребекка неотрывно смотрела на него, пытаясь
определить его первую реакцию.
В соответствии со сценарием Барб произнесла:
– Похоже, прекрасное предложение.
Талантливый, блестящий, трудолюбивый, хорошо
образованный, даже красивый. Клея позабавило, как быстро вдруг выросли его
акции.
– Это интересно, – признался он отчасти даже
честно, поскольку все было действительно интересно в этом действе.
Беннет тут же ухватился за его реплику. На его
стороне, разумеется, было преимущество внезапности.
– Потрясающее место. Очень интересная работа.
Ты там будешь иметь дело с сильными мира сего. Скучать не придется ни минуты.
Конечно, нужно будет попотеть, особенно во время парламентских сессий, но я
сказал, что у тебя широкие плечи и огромное чувство ответственности. На тебя
можно положиться.
– А чем именно я буду там заниматься? – с
трудом сумел вставить Клей.
– Ну, я этих ваших юридических тонкостей не
знаю. Но Йен сказал, что, если предложение тебя заинтересует, он охотно с тобой
побеседует. Однако место горящее. По его словам, резюме кандидатов льются
рекой. Так что надо шевелиться.
– Ричмонд – это не так далеко, – вставила
Барб.
Да уж, это черт знает насколько ближе, чем
Новая Зеландия, с сожалением подумал Клей. Барб уже планировала свадьбу. Мысли
Ребекки оставались для него загадкой. Иногда она задыхалась от родительской
опеки, но редко выказывала какое бы то ни было желание уйти из семьи. Беннет
использовал свои деньги, если у него действительно еще что-то оставалось, как
приманку, чтобы удерживать дочерей.
– Что ж… думаю, я должен вас поблагодарить, –
сказал Клей, сутулясь под тяжестью своих новообретенных «широких плеч».
– Начальное жалованье девяносто четыре тысячи
в год, – сообщил Беннет, на октаву, а то и на две понизив голос, чтобы этого за
соседними столиками не услышали.
Девяносто четыре тысячи. Более чем в два раза
выше нынешней зарплаты Клея, и он отдавал себе отчет в том, что всем сидящим за
столом это известно. Ван Хорны боготворили деньги и были одержимы разговорами о
жалованьях и состояниях.
– Ух ты! – отреагировала на сообщение Барб.
– Приличная зарплата, – признал Клей.
– Для начала неплохо, – согласился Беннет. –
Йен говорит, ты сможешь познакомиться с крупнейшими адвокатами города. Наладишь
связи и все такое. Покрутишься там несколько лет и проторишь себе дорожку в
корпоративную адвокатуру. Вот где крутятся большие деньги, скажу я тебе!
Клею не понравилось, что Беннет Ван Хорн
взялся планировать остаток его жизни. Планирование это, разумеется, не имело
никакого отношения к самому Клею – только к Ребекке.
– От таких предложений не отказываются, –
подстрекательски заметила Барб.
– Мама, не дави, – осадила ее Ребекка.
– Такая прекрасная возможность! – не унималась
Барб, будто Клей и сам этого не понимал.
