ОТ АВТОРА
Ещё только около сотни лет назад женщинам было дано право получать полноценное образование, самостоятельно выбирать путь в жизни, подниматься без ограничений по карьерной и социальной лестницам.
С появлением более совершенных щадящих методов прерывания беременности, противозачаточных средств Женщина обрела возможность решать сама: сколько детей у неё будет, будут ли они вообще. Цивилизация постепенно освобождает Женщину от её вечного бремени. Разрабатывается питание для младенцев, способное полностью заменить грудное молоко, совершенствуются системы вне-семейного воспитания детей. И Женщина расправляет крылья. Сейчас можно видеть уже очень много женщин на постах директоров компаний, депутатов, министров и даже президентов. Постепенно их становится всё больше.
Женщинам в наше время нелегко, ответственность за великое дело продолжения рода человеческого не перестает давить на их плечи, но от этого они становятся только сильнее. Женщинам удалось доказать, что они могут делать всё то же самое, что мужчины, и даже немного больше… Мы рождены на заре новой эпохи, в которой, возможно, женский пол наверстает упущенное за многие тысячелетия.
Моя книга не о феминизме, как вы, наверное, подумали, не о борьбе за женские права и свободы, не пропаганда насилия в ответ на насилие. Эта скандальная провокационная антиутопия, способная вызвать у многих протест, гнев, желание осмеять, в первую очередь призвана донести до читателя, что на планете Земля в принципе не должно быть таких цивилизаций, где дискриминируют людей по каким-либо признакам, половым, расовым, религиозным. Инверсная модель культуры, построенная мною, ни в коем случае не идеал, не цель, к которой следует стремиться, но лишь художественное средство, призванное острее обозначить наиболее значимые проблемы семьи, общества, государства. Эта книга о подлинном гуманизме, о долгом и трудном пути к нему, который мы, жители Земли, не прошли ещё даже наполовину; о том, что в любую историческую эпоху, при любой общественной формации и при любой власти главной ценностью в жизни человека остается любовь, в которой, что бы кто ни говорил, нет ни ведомых, ни ведущих…
ГЛАВА 1
В её развевающихся волосах на солнце проскакивали золотые искорки. Длинные тонкие ноги с большими круглыми болячками на коленках так быстро мелькали при беге, что при попытке проследить их движение начинало рябить в глазах. Вместе с другими детьми она носилась по огороженной территории воспитательно-образовательного комплекса Норд с гипоаллергенным силиконовым браслетом на руке. Вся информация — дата рождения, особенности здоровья, группа крови и резус, непереносимость лекарственных препаратов — содержалась в миниатюрном микрочипе внутри браслета.
Форменная чёрная юбка-шорты, традиционная полосатая блуза — «матроска», ярко пламенеющий румянец на щеках, учащенное дыхание, возбужденно сверкающие глаза… Это и была Онки Сакайо, самая обычная девочка, может быть только слегка более агрессивная, заносчивая и своевольная, чем другие ребята.
Она остановилась перевести дух. Непроизвольно скрестила перед собою обнаженные до локтей золотистые от загара руки. Прошла несколько шагов вперёд, продолжая следить через плечо за ходом игры и вдруг натолкнулась на что-то коленкой.
— Ой, — воскликнула она непроизвольно, и прыжком подалась назад.
На земле сидел мальчик. Снизу вверх он смотрел на запыхавшуюся девочку своими большими внимательными глазами. Онки решила было, что он совсем не умеет говорить, слишком уж долго длилось это молчаливое разглядывание. На вид мальчугану она дала бы лет шесть-семь — мало кто к такому возрасту успевает научиться как следует взвешивать слова прежде, чем произнести их…
— Зачем ты меня пнула? — строго спросил малыш.
Его взгляд показался Онки не по годам вдумчивым, непривычно тяжёлым, глубоким. В поле зрения этих необычных серо-зелёных глаз она почувствовала себя стесненно.
— Я тебя не видела… Прости… — Онки немного растерялась.
Она ожидала всего чего угодно, громкого плача, бестолковой возни, которую обычно разводит обиженная малышня, прихода наставников, замечания, но только не этого спокойного и логичного вопроса. Маленький мальчик смотрел на неё как на равную и пытался разговаривать с ней как с равной.
— Надо всегда смотреть под ноги, а не то нос расшибешь, — назидательно подытожил он.
Скрытая насмешка почудилась Онки в этом трогательном детском мудрствовании.
— Что-то ты слишком умничаешь, — пробормотала она с неудовольствием. Надо же, какая-то мелюзга смеет её поучать! Это было очень неприятное открытие, но почему-то рядом с этим ребёнком Онки не ощущала себя так уверенно, как со всеми остальными. Она имела уровень А по всем предметам и поэтому слегка задавалась, а иногда даже позволяла себе кое-кого дразнить или отталкивать в столовой.
— Не только тебе одной можно быть умной, — рассудительно заметил мальчик. В его интонациях не чувствовалось ни досады, ни агрессии — он выглядел вполне расположенным к общению.
Это обстоятельство несколько удивило Онки. Она успела привыкнуть к тому, что скандальная слава отличницы-хулиганки вкупе с прочно приросшей к ней кличкой «буря» внушала младшим воспитанникам благоговейный ужас перед нею; и вот льстящая её самолюбию иллюзия оказалась развенчанной — она столкнулась с существом, которое со всей очевидностью являлось маленьким мальчиком, но при этом её не боялось, не робело перед нею и, казалось, вообще не испытывало к ней никакого почтения, несмотря на всю её «крутость», воспетую в школьных сплетнях.
— Да ты вообще откуда такой?.. — процедила Онки сквозь зубы, не скрывая лёгкого раздражения, вызванного тем, что временно она не ощущала себя полновластной хозяйкой положения.
— Я из первого класса, — ответил малыш деловито.
— Молодец, — изрекла Онки покровительственно и чуть насмешливо; так она всегда обращалась к тем, кто, с её точки зрения, находился существенно ниже по иерархии, — а я из трёхзвёздочного седьмого, обучаемого по специальной усложненной программе!
— Да знаю я, знаю… Онки Сакайо — великая и ужасная… — мальчик проговорил это с маленькой хитрой усмешкой, комично растягивая гласные, так, как будто он находил весьма забавным факт, что это имя зловещей тенью нависало над всей начальной школой.
Желание хвастаться дальше перед такой невосприимчивой аудиторией сразу отпало. Онки почувствовала себя безоружной и рассердилась.
— Ну а ты кто такой? — спросила она нарочито грубо.
— Меня зовут Саймон Сайгон. Запомни, пожалуйста, — в противоположность ей вежливо ответил малыш, не спуская с неё красивых серьёзных глаз.
— Вот ещё! — фыркнула Онки, — может, записать? Или у тебя визитки имеются? — она наигранно усмехнулась, всем своим видом выражая нетерпимость к заявленной важности его персоны.
