Чтобы сделать NEEMO похожей на корабль, ушедший с низкой околоземной орбиты, Марк добавляет задержку связи между лабораторией и центром управления на поверхности. Исследовательские миссии в дальнем космосе выйдут за пределы зоны мгновенной связи. Радиосигналы, распространяясь со скоростью света, достигают Марса через четыре минуты, если расстояние между ним и Землей минимально, а Титана — почти через 90 минут. Модель управления марсоходами — ежедневная отправка инструкций сразу на сутки вперед — не подходит для управления людьми. Марк сомневается и в том, что сработают нынешние формы расписаний и списков задач NASA, так как неизбежные недопонимания и неожиданные обстоятельства потребуют обмена объяснениями, обескураживающе длительными и неэффективными.
«Мы столкнемся с этой сложностью при переходе от модели последних 55 лет, в которой главное — это Центр управления полетами, к модели, более ориентированной на экипаж, когда астронавты предоставлены сами себе и решают задачи по мере их поступления», — сказал он.
Когда-то астронавтам понадобится больше знаний, чем можно было получить в ходе обучения. Марк полагает, что эту проблему можно решить с помощью видеозаписей — он точно так же пользуется видео с YouTube, обучаясь игре на фортепиано и ремонтируя сломанную заднюю фару своей машины.
«Я не мог снять эту чертову штуковину, не сломав ее, — сказал он. — Но, к счастью, кто-то разместил об этом видео на YouTube. И мне не нужно руководство на 10 страницах; видео в 15 секунд — это все, что мне нужно».
Тысячи видео о несметном числе задач и ситуаций послужат команде банком сведений, которые легко усвоить и благодаря которым можно не зависеть от экспертов в Центре управления. Марк вдохновляется видеозаписями по улучшению быта. В таких роликах демонстрируется не весь процесс установки, скажем, крана, а только те несколько секунд, в которых заключается вся хитрость трехмерных манипуляций, объяснять которые на письме пришлось бы слишком долго. Эксперты на Земле могут записать видео по починке сложных узлов космического аппарата и снабдить их устным комментарием, отметив лишь те моменты, которые будут необходимы астронавту для выполнения этого задания в полете.
Обстановка подводных миссий и МКС дает возможность проверить эти идеи; Марк и его коллеги учатся снимать такие видео, которые действительно помогают. Астронавты берут с собой в NEEMO оборудование и активно с ним работают, выявляя слабые стороны. Например, датчик частоты пульса, который носили астронавты на МКС, неоднократно терял большие объемы данных; в NEEMO испытали новую его версию, чтобы убедиться в том, что он будет работать в металлическом укрытии аналогичного размера, прежде чем отправить его наверх. Астронавты-подводники также испытали бур для забора образцов с поверхности астероида, работая в океане при нейтральной плавучести, имитирующей космическую невесомость. При наличии задержки связи эти задачи моделировали трудности дальнего космоса. Астронавтам приходилось думать самостоятельно и полагаться на заблаговременно снятые видеоруководства.
Это интересная и стоящая работа. Рейган и сам участвовал в девятидневной миссии. «Это была одна из самых веселых вещей, что я делал. Просто фейерверк. Все закончилось в мгновение ока. Вылезать совершенно не хотелось».
Астронавт Барратт испытывает похожие чувства к итальянской пещере. «Вы не представляете себе, как красиво там, внизу, — говорит он. — Вы чувствуете холодный воздух пещер, вы слышите эхо капли, упавшей за километры от вас, вы видите это потрясающе красивое место и понимаете, как мало людей там бывало. Это вдохновляет».
Подобные чувства могут поддерживать космических первопроходцев в миссиях длительностью год или два без психологических срывов. Быть одним из первых людей, летящих на другую планету, — достаточно приятно, чтобы сохранять сосредоточенность и положительный настрой даже целый год в маленькой капсуле. Другая радость — возвращение домой.
К этому времени астронавты полностью адаптируются к своей новой среде, а повторное привыкание к жизни на Земле потребует больших усилий. Франческо Сауро говорит, что всего за два-три дня в пещере ум и тело приспосабливаются эффективно использовать энергию и действовать в темной, тесной среде — это похоже на адаптацию астронавтов к невесомости. Органы чувств быстро забывают о запахах внешнего мира и становятся сверхчуткими; это знакомо и спелеологам, и астронавтам, возвращающимся в обычный мир.
«Вы чувствуете запах земли, — говорит Лоредана Бессоне. — Чувствуете запах листьев. Вы смотрите на дерево и чуете его листья. Это потрясающе. Я не ощущала ничего подобного, прежде чем не провела в пещере шесть дней. Вы смотрите на землю и говорите: “Она пахнет. У нее есть запах, который я никогда прежде не ощущал”».
Это длится лишь 15 минут, после чего возвращается более тусклая, смешанная палитра ощущений.
Похожую сенсорную депривацию описывают исследователи из Антарктики. Кто-то компенсирует ее готовкой острых блюд, беря с собой в поездку карри. Зимующие там работники переживают странную разлуку с запахами, вкусами и миром социума — остальным человечеством.
Антарктика является наиболее точным аналогом жизни первопроходцев на Титане и идущих им вослед колонистов.
Будущее
Шестерым первопроходцам Титана полагалось выходить на связь с Землей каждое утро — это входило в их распорядок, призванный поддерживать нормальные циклы сна и бодрствования в ходе путешествия. Диалоги незаметно становились медленнее, ожидание ответа на каждую передачу — все более длительным. Раз за разом задержка становилась невыносимой для астронавтов. Самый терпеливый из них утратил интерес к разговору, когда ответа пришлось ждать уже двадцать секунд; к этому моменту было пройдено лишь 6 млн км — 0,5% расстояния до Титана. По мере ускорения аппарата Q-двигателем задержка росла все быстрее. Астронавты просыпались, читали электронную почту с Земли и отвечали на нее, когда считали это удобным, зная, что находятся вне досягаемости критики со стороны Центра управления полетом.
Разгон Q-драйвом недостаточно быстр для того, чтобы обеспечить сильную искусственную тяжесть, но люди и предметы постепенно дрейфовали к хвосту корабля. Астронавт мог легко оставаться на месте, взявшись за леер, или прыжком преодолеть расстояние от одного конца кают-компании до другого. Но без опоры астронавт, забывший противостоять легкому ускорению корабля, медленно приближался к полу, оказываясь среди инструментов, оберток, одежды и прочих вещей, оставленных висеть посреди корабля. Это сильно упрощало уборку: весь мусор оказывался в одном месте.
Через месяц после начала путешествия раздался вой сирены. Земля засекла вспышку на Солнце, грозящую путешественникам опасным протонным излучением. Астронавты собрали что почитать и чем перекусить и забрались в кладовую корабля, организовав в ней укрытие среди ящиков с пищей и баков с водой. Путешествие только началось, большая часть припасов еще не была истрачена; шестеро астронавтов едва поместились в тесном укрытии; места не хватало даже для того, чтобы удобно разместиться с электронными книгами.
На заключительных этапах подготовки эти шестеро узнали, что им предстоит путешествовать до Титана вместе. За неделю образовались две гетеросексуальные пары. (Всем ввели дозу противозачаточного средства длительного действия — как минимум несколько лет.) Третья женщина ясно заявила о своей незаинтересованности. Третий астронавт-мужчина посмеялся над возникшим затруднением. Это был парень с легким характером, одаренный инженер, способный починить все что угодно, свободный от сильных влечений, в том числе полового и соревновательного. Он отшутился: «Я наведу порядок, когда эти расстанутся». Его не особо волновали социальные связи остальных, как и то, что они о нем думали. Его ум был занят всякими железками и совершенствованием корабля.
