Небо затянуло облаками. Я проезжал через городки со знакомыми названиями, через сосновые леса, потом добрался до прерии, по которой и мчался до Уортингтона. А оттуда я отправился во Вьетнам, где был солдатом. Затем окончательно вернулся домой. Я выжил, но это не счастливый конец.
Да, я был трусом. Но я пошел на войну.
Враги
Однажды утром в конце июля, когда мы были в патруле возле посадочной зоны «Гейтор», Ли Странк и Дэйв Дженсен затеяли драку. Причиной стал какой-то пустяк — пропавший складной нож, кажется, но драка была ожесточенной. Верх брал то один, то другой, но Дэйв Дженсен был гораздо крупнее и гораздо сильнее, и в конечном итоге он обхватил шею Странка, прижал его к земле и раз за разом бил кулаком в нос. Сильно бил. И не останавливался. Нос Странка издал резкий хруст, совсем как хлопушка, но Дженсен все продолжал и продолжал его бить короткими резкими ударами, которые попадали точно в цель. Понадобилось три человека, чтобы его оттащить. Когда все было кончено, Странка пришлось вертолетом везти в тыл, где ему вправили нос, и два дня спустя он вернулся с повязкой на лице.
В любых других обстоятельствах на том дело, вероятно, и завершилось бы. Но это был Вьетнам, где парни ходили с оружием, и Дэйв Дженсен начал дергаться. По большей части, конечно, у него разыгралось воображение. Не было никаких угроз, никаких клятв отомстить, просто безмолвное напряжение, заставлявшее Дженсена принимать разные меры предосторожности. В патруле он старательно следил за перемещениями Странка. Окоп он себе рыл на дальней стороне периметра, старался все время сидеть спиной к чему-нибудь, избегал ситуаций, когда они могли бы остаться наедине. Наконец, где-то неделю спустя, это стало создавать проблемы. Дженсен не мог расслабиться. Он говорил, мол, это как вести сразу две войны. Нет безопасной территории, враги повсюду. Нет ни фронта, ни тыла. По ночам он плохо спал: он постоянно вздрагивал, вечно был начеку, слышал странные звуки в темноте, воображал, как в его окоп закатывается граната или как ухо ему щекочет лезвие ножа. Для него исчезло различие между хорошими и плохими парнями. Даже в периоды сравнительного затишья, когда остальные могли перевести дух, Дженсен сидел, привалившись спиной к дереву или к каменной стене, положив на колени винтовку, и нервно следил за Ли Странком. Дошло до того, что он потерял над собой контроль. Наверное, в нем что-то оборвалось. Как-то под вечер он начал палить в воздух, выкрикивая имя Странка. Просто вопил и палил, и никак не унимался, пока не расстрелял весь магазин. К тому времени мы все распластались на земле. Ни у кого не нашлось смелости к нему подойти. Дженсен начал перезаряжать, потом вдруг сел, обхватил голову руками и замер. Часа два или три он тупо сидел на одном месте.
Но это еще не самое жуткое.
Потому что поздно ночью он одолжил у кого-то пистолет, схватил его за дуло и как молотком сломал им себе нос.
После он подошел к окопу Ли Странка. Он показал Странку, что сделал, и спросил, все ли теперь между ними путем.
Странк кивнул и сказал, дескать, ну конечно, все путем.
Однако наутро Ли Странк никак не мог отсмеяться.
— Тот парень чертов псих, — говорил он. — Я же гребаный нож у него украл.
Друзья
Дэйв Дженсен и Ли Странк не скорешились, но научились доверять друг другу. За следующий месяц они часто на пару отправлялись на задание или в засаду. Они прикрывали друг друга в патруле, рядом рыли свои одиночные окопы, по очереди ходили ночами в караул. В конце августа они заключили соглашение, дескать, если одного из них крепко прихватит — скажем, он получит такую рану, что после нее останется инвалидом, — второй обязательно найдет способ его избавить от этой жалкой участи. Насколько я мог судить, они были настроены серьезно. Они составили свой договор на бумаге, вывели под ним свои фамилии и попросили пару других ребят засвидетельствовать. А потом, в октябре Ли Странк наступил на мину-ловушку, и она снесла ему правую ногу по колено. Он умудрился сделать еще полшага, потом стал крениться на сторону и, наконец, повалился на землю.
— Черт, — сказал он. Некоторое время он только повторял: — Черт, вот черт. — Точно палец на ноге ушиб.
Затем он запаниковал. Он было попытался подняться и побежать, но бежать больше было не на чем. Он снова тяжело рухнул, культя правой ноги у него подергивалась. Виднелась раздробленная кость, и кровь лилась быстрыми толчками-плевками, как вода из насоса. Он же казался сбитым с толку. Он потянулся будто бы для того, чтобы потереть отсутствующую ногу, но лишился сознания. Крыс Кайли тут же наложил жгут и вколол ему морфий и плазму.
В общем и целом больше тут поделать было нечего, оставалось только ждать «стрекозу». Когда мы установили периметр вокруг посадочной зоны, Дэйв Дженсен подошел и опустился рядом со Странком на колени. Культя уже перестала подергиваться. Дженсен сомневался, жив ли еще Странк? Потом Странк вдруг открыл глаза и посмотрел на Дэйва Дженсена.
— О, Господи! — пробормотал он, застонал и постарался отползти. — О, Господи, старик, не убивай меня!
— Расслабься, — сказал Дженсен.
Ли Странк едва понимал, где он. С секунду он лежал неподвижно, затем указал на свою ногу.
— Ну, правда, всё не так плохо. Не ужасно. Ну, правда же… Они же могут ее пришить, да?..
— Конечно. Зуб даю.
— Ты так думаешь?
— Ага.
Странк хмуро уставился на небо. Через несколько минут он опять отключился, а когда пришел в себя, сказал:
— Не убивай меня.
— Не буду, — ответил Дженсен.
— Я серьезно.
— И я.
— Но ты должен пообещать. Поклянись мне… Поклянись, что меня не убьешь.
Дженсен кивнул и произнес:
— Клянусь.
Через пару часов мы отнесли Странка в вертолет. На прощанье Дженсен коснулся его здоровой ноги.
— Счастливо долететь, — сказал он.
Позднее мы услышали, что Странк умер где-то над Чу-Лаем, и у Дэйва Дженсена как будто огромный камень с души свалился.
Как травить армейские байки
Это правда. У меня был приятель во Вьетнаме. Его имя было Боб Кайли, но все звали его Крыс.
Одного его друга убили, и где-то через неделю Крыс сел и написал письмо сестре парня. Крыс писал ей, какой отличный у нее был брат, каким он был прекрасным парнем, первоклассным товарищем и другом. Воин из воинов, соль земли, писал Крыс. Потом рассказал пару историй, чтобы донести свою мысль, как ее брат вечно вызывался сделать то, на что не всякий бы решился, что-то опасное, например пойти в разведку или в очень рисковые ночные патрули. Стальные яйца. Да, парень он был малость чокнутый, но по-хорошему чокнутый, сорвиголова, потому что любил, когда жизнь бросала ему вызов, любил испытывать себя, настоящий мужик против узкоглазых недоумков. Славный малый, писал Крыс.
