Труманн улыбнулся и внезапно почувствовал себя
более уверенно.
– Разумеется, нет. Ведь он не подозреваемый.
Просто ребенок. Нам нужно задать ему несколько вопросов.
– И вы не пытались его допросить в отсутствие
его матери и без ее согласия?
– Нет.
– Конечно, нет.
– И вы не предлагали ему не связываться с
адвокатами, после того как он попросил у вас совета?
– Нет, мэм.
– Ни в коем случае. Мальчишка врет, если он
сказал вам такое.
Реджи медленно открыла портфель и достала
оттуда магнитофон и микрокассету. Она положила и то и другое перед собой, а
портфель поставила на пол. Специальные агенты Мактьюн и Труманн уставились на
стол и, казалось, стали меньше ростом.
Реджи одарила их злорадной улыбкой и сказала:
– Полагаю, мы знаем, кто врет.
Мактьюн схватился двумя пальцами за нос.
Труманн протер глаза. Она дала им немного пострадать. В комнате стояла
абсолютная тишина.
– Все здесь записано, братцы. Вы, ребятки,
пытались допросить ребёнка без его матери и без ее согласия. Он специально вас
спросил, не стоит ли подождать, пока она освободится, и вы сказали: нет. Вы
пытались заставить ребенка говорить с помощью угрозы уголовного преследования,
и не только относительно него самого, но и его матери. Он говорил вам, что
напуган, и дважды спросил, не нужен ли ему адвокат. Вы посоветовали ему не
нанимать адвоката, объяснив это тем, что от адвокатов одни неприятности.
Джентльмены, неприятности ждут вас.
Они еще больше сжались. Мактьюн прижал ладонь
ко лбу и осторожно потер его. Труманн не мог отвести недоверчивого взгляда от
кассеты, одновременно стараясь не смотреть на эту женщину. Он было подумал
схватить пленку и разодрать ее на части, растоптать ногами, но что-то
подсказывало ему, что все будет впустую: эта дама наверняка сделала копию.
Скверно, когда тебя ловят на лжи, но их
проблема была куда серьезнее. Они могли нарваться на серьезные дисциплинарные
взыскания. Влепят выговор. Переведут на другую работу. И все это дерьмо
окажется в личном деле. Труманн был уверен: эта женщина знает все, что следует
знать о наказании провинившихся агентов ФБР.
– Вы дали мальчишке магнитофон, – тихим
голосом заметил Труманн, ни к кому не обращаясь.
– Почему бы нет? В этом нет никакого
преступления. Вспомните, вы ведь агенты ФБР. Вы сами постоянно пользуетесь такими
методами.
Надо же, какая умная! Но ведь она адвокат,
так? Мактьюн наклонился вперед, хрустнул костяшками пальцев и решил оказать
некоторое сопротивление.
– Послушайте, миссис Лав...
– Реджи.
– Ладно, ладно, Реджи. Нам, так сказать, очень
жаль. Нас, как это, немного занесло, и мы, ну, короче, мы приносим свои
извинения.
– Немного занесло? Если я захочу, вас с работы
турнут за это.
Спорить с ней они не собирались. Возможно, она
и права, а если и были какие аргументы в их пользу, то у них не имелось никакой
охоты их приводить.
– Вы и этот разговор записываете?
– Нет.
– Хорошо. Мы превысили свои полномочия. Нам
очень жаль. – Он боялся посмотреть на нее.
Реджи медленно положила пленку в карман.
– Посмотрите-ка на меня, ребята. – Они
неохотно подняли глаза. – Вы уже доказали, что можете лгать, и делаете это не
задумываясь. Почему я должна доверять вам?
Труманн неожиданно хлопнул ладонями по столу,
выругался про себя и, вскочив с места, двинулся к другому концу стола. Вскинул
руки вверх.
– Невероятно! Мы сюда пришли, чтобы задать
несколько вопросов мальчишке. Мы только делали свою работу, и, пожалуйста,
теперь нам приходится сражаться с вами. Мальчишка не сказал, что у него есть
адвокат. Скажи он нам, ничего бы и не было. Зачем вам это? Почему вы намеренно
ссоритесь с нами? Это же бессмысленно.
– Что вы хотите от ребенка?
– Правду. Он врет насчет того, что
разговаривал с Джеромом Клиффордом до того, как тот застрелился. Мы знаем, что
мальчишка побывал в машине. Может, я и не виню его за то, что он врет. Он же
ребенок. Испугался. Но, черт возьми, нам необходимо знать, что он видел и
слышал.
– Что, по вашему мнению, он видел и слышал?
Труманну вдруг представились все кошмарные
объяснения по этому поводу с Фолтриггом, и он в изнеможении прислонился к
стене. Именно поэтому он так ненавидел юристов – Фолтригга, Реджи, того следующего,
который попадется на его пути. Они так усложняли жизнь.
– Он вам все рассказал? – спросил Труманн.
– Наш разговор сугубо конфиденциален.
– Знаю. Но ведь вы понимаете, кто такой был
Клиффорд, и кто такие Мальданно и Бойд Бойетт? Вы же знакомы с этим делом?
– Утром прочла в газете. Я следила за делом по
газетам Нового Орлеана. Вам, ребята, нужен труп, верно?
– Можно и так сказать, – заметил Труманн с
другого конца стола. – Но сейчас нам необходимо поговорить с вашим клиентом.
– Я подумаю.
– И когда вы решите?
– Не знаю. Вы, ребята, днем заняты?
– А в чем дело?
– Мне надо еще поговорить со своим клиентом.
Давайте встретимся у меня в конторе в три часа. – Она взяла портфель и спрятала
туда магнитофон. Было ясно что встреча окончена.
– Пленка останется у меня. Пусть это будет
наша маленькая тайна, а?
Мактьюн согласно кивнул, понимая, что она еще
не кончила.
– Если мне от вас, ребята, что-нибудь
понадобится, например, правда или честный ответ, я надеюсь, что их получу. Если
еще раз соврете и я вас поймаю, я воспользуюсь этой пленкой.
– Это шантаж, – сказал Труманн.
– Совершенно верно. Валяйте, предъявляйте мне
обвинение. – Она встала и взялась за ручку двери. – До трех ребята...
Мактьюн пошел за ней.
– Э-э... послушайте, Реджи, тут есть один
человек, так он, очевидно, захочет присутствовать при встрече Его зовут Рой
Фолтригг, и он...
– Мистер Фолтригг в городе?
– Да. Вчера приехал. И он будет настаивать,
чтобы присутствовать на встрече у вас в конторе.
