– Ну ты даешь, Берт, – со вздохом сказал старший.
– Ты должна понять, – обратился ко мне тот, кого назвали Бертом, – я хотел все устроить с размахом.
– Просто извинись, – посоветовал юноша.
– Извини, – сказал Берт и вытащил из волос сосновую иголку. – Я тебя кое с кем перепутал.
– Не страшно, – ответила я.
Старший толкнул его плечом и показал взглядом на брошюры.
Берт упал на колени и начал собирать листки, а мы – ему помогать.
– И ведь почти получилось, – бормотал мальчик себе под нос. – Он чуть не попался!
Возле черного хода загорелась лампа, вокруг стало светло как днем. Дверь кухни распахнулась. На лестнице стояла беременная женщина в красном фартуке, с черными вьющимися волосами, собранными на макушке.
– Что случилось, мальчики? Где блюдо, которое я просила принести?
– Здесь, – откликнулся старший парень, протягивая мне собранные с земли брошюры.
– Спасибо, – кивнула я.
– Пожалуйста. – Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и отдал блюдо женщине, в то время как младший собирал последние брошюры.
– Чудесно, – сказала женщина, – а теперь, Уэс, вернись к бару, ладно? Если они как следует выпьют, то не заметят, что еда задерживается.
– Конечно. – Парень нырнул в дверь и исчез на кухне.
Женщина провела рукой по животу и вгляделась в сгущавшиеся сумерки.
– Берт! Где…
– Здесь я, – отозвался Берт из-под террасы.
Она обернулась на звук его голоса.
– Ты что, на земле?
– Ага.
– И что ты там делаешь?
– Ничего.
– Понятно. Когда закончишь, вынеси, будь добр, крабовые биточки, они остывают.
– Ясно. Уже иду.
Женщина вернулась в кухню, и до меня донеслись какие-то восклицания насчет канапе. Берт вылез из-под террасы, сложил собранные брошюры в стопку и протянул мне.
– Мне правда очень жаль. Так глупо вышло.
– Все в порядке, – сказала я, а он снова достал из волос листик, – просто досадная случайность.
Он серьезно посмотрел на меня:
– Случайностей не бывает.
Я удивленно взглянула на круглое лицо с пухлыми щеками и широким носом. Его густые волосы были чересчур короткими, словно их стригли дома. Он внимательно смотрел мне в лицо, словно желая удостовериться, что я поняла его слова.
– Берт! Биточки! – снова крикнула женщина.
– Да, – отозвался мальчик, встряхиваясь.
Он подошел к лестнице и начал быстро подниматься. Добравшись до верха, снова посмотрел на меня и сказал:
– Мне действительно очень жаль.
За последние полтора года я слышала эти слова так часто, что они утратили свой смысл. Но, как ни странно, у меня появилось чувство, что он говорит это искренне. Он еще раз повторил извинение и ушел.
В гостиной я застала маму погруженной в разговор с подрядчиками. Я добавила брошюр в стопку и проводила до ванной комнаты спотыкающегося мужчину, не желавшего расставаться с бокалом вина, а потом осмотрелась в поисках пустых бокалов. Вдруг из кухни донесся страшный грохот, и наступила мертвая тишина. Стихли разговоры, люди перестали ходить туда-сюда с бокалами в руках, даже сам воздух как будто замер.
– Все в порядке! – бодро провозгласил из-за двери громкий женский голос. – Продолжайте веселиться.
Послышалось удивленное бормотание, затем – чей-то неуверенный смех, и все потихоньку вернулось на круги своя. Мама, не снимая с лица улыбки, подошла ко мне и тихо сказала:
– Клиентку облили вином, закусок не хватает, да еще и катастрофа на кухне. Повезло мне с рестораном… Не могла бы ты посмотреть, что там у них случилось?
– Конечно, – согласилась я, – уже иду.
Войдя в кухню, я сразу же наступила на что-то мягкое и скользкое, а потом заметила, что по всему полу катаются какие-то маленькие шарики. Возле мойки стояла маленькая девочка, не старше трех лет, со смешными хвостиками на голове. Когда несколько шариков подкатились к ее ногам, она сунула пальцы в рот и широко распахнула глаза.
– Ну вот, – вздохнула беременная женщина в красном фартуке, стоявшая у плиты с пустым противнем в руках. – Похоже, мы остались без тефтелек.
Я подняла ногу – посмотреть, что прилипло к подошве, но дверь за моей спиной распахнулась так резко, что я чудом успела отскочить в сторону. В кухню деловито вошел Берт, на этот раз без иголок в волосах и с подносом.
– Делия, – он поставил на стол поднос с пустыми бокалами и смятыми салфетками, – нам бы еще крабовых биточков.
– А мне бы успокоительного, – отозвалась женщина усталым голосом, – но нельзя всегда получать то, что хочется. Бери сырные шарики и скажи, что крабовые биточки будут чуть позже.
– А они точно будут? – усомнился Берт, осторожно обходя малышку, с улыбкой тянувшую к нему липкие ручонки.
Девочка уселась на пол и обиженно захныкала.
– Ну, не сию секунду, конечно, – пожала плечами Делия. – Я говорю прогностически.
– А разве есть такое слово? – удивился Берт.
– Просто возьми сырные шарики и иди! – воскликнула Делия и взяла девочку на руки.
– Люси, пожалуйста, ради бога, умоляю тебя, давай обойдемся без истерики. Да что же это такое! Я наступила на тефтельку! Где Моника?
– Я тут, – отозвался девичий голос со стороны черного хода.
– Брось сигарету и немедленно иди сюда, – раздраженно скомандовала Делия. – Возьми веник и убери эти дурацкие тефтельки. Так. Нужны еще сырные шарики, а Берт пусть вынесет… что ты хотел?
– Крабовые биточки, – напомнил Берт. – Прогностически говоря. А Уэс просил лед.
– Они в духовке, сейчас будут готовы, – Делия, не спуская девочку с рук, пошла за веником. – Биточки, разумеется, а не лед. Люси, пожалуйста, не слюнявь мамочку. А лед… черт, я не помню, где у нас лед! Куда мы его положили?
– В переносной холодильник. – Дверь черного хода открылась, и в кухню неспешно вошла высокая сутулая девушка с длинными волосами медового цвета. Она остановилась у духовки, медленно открыла дверцу, заглянула внутрь, снова закрыла и выключила газ.
– Готово.
– Чудесно. Тогда достань их и выложи на поднос.
Делия перехватила малышку другой рукой и начала собирать тефтельки в совок. Моника со скоростью улитки добрела до рабочего стола, взяла прихватку и снова направилась к духовке.
– Я дождусь биточков или нет? – вмешался Берт. – Это уже совсем…
Делия выпрямилась и посмотрела на него. Что-то подсказало мне, что не стоит начинать выяснение отношений именно сейчас. Я подняла ногу и попробовала отскрести от подошвы остатки тефтельки.
