Мне почему-то казалось, что дом, в котором живут двое мальчишек, должен быть завален пустыми коробками от пиццы и уставлен стаканами с недопитой колой, но у них было чисто и опрятно.
– Как ты думаешь, что лучше: полоска или горошек? – озадачил меня Берт, пока мы шли по коридору.
Он толкнул дверь в свою комнату и прошел к шкафу. Я не ответила, потому что так и застыла на пороге. Мой взгляд приковали вовсе не две рубашки, которые Берт достал из шкафа и протягивал мне, а огромный, во всю стену, плакат с надписью: «ВНИМАНИЕ, АРМАГЕДДОН!» На нем был изображен голубой земной шар, разлетающийся на мелкие кусочки. Вся комната была оформлена приблизительно в таком же стиле – стены увешаны плакатами с многообещающими надписями о том, что «конец ближе, чем вы думаете», и «всех нас ждет мегацунами: одна волна – полное уничтожение». Оставшееся от плакатов место занимали полки с книгами. Практически все названия напоминали опять же о конце света.
– Полоска или горошек? Что мне выбрать? – Берт тряс рубашкой перед моим носом.
– Так, – пробормотала я, все еще не в силах оторвать взгляд от плаката, – давай подумаем…
В этот момент дверь у меня за спиной открылась, и из ванной появился Уэс с мокрыми волосами и полотенцем в руках. Он был в джинсах, но без майки, и это отвлекало не меньше, чем обещанное плакатами мегацунами. Если честно, даже больше.
Уэс уже поднял руку, чтобы помахать мне, но вдруг замер и начал принюхиваться.
– Берт, – нахмурился он, – что я сказал тебе насчет одеколона?
– Да я чуть-чуть совсем! – ответил Берт, а Уэс зажал пальцами нос, выражая явное сомнение. Но мальчик ничуть не смутился и снова затряс в воздухе рубашками.
– Уэс, какую мне надеть? Ты же знаешь, первое впечатление очень важно.
– Это точно, – прогундосил Уэс, не разжимая нос. – Ты собираешься сразить их наповал, не дожидаясь конца света?
Берт проигнорировал его замечание и опять повернулся ко мне:
– Мейси, хоть ты скажи. Полоска или горошек?
Мне стало чуточку жаль Берта, он казался таким беззащитным посреди этой кошмарной комнаты, в своей смешной майке, с кусочком салфетки на лице.
– Полоска, – сказала я наконец, – она как-то солиднее.
– Спасибо, – с облегчением вздохнул Берт, уронил рубашку в горошек на кровать, надел полосатую и повернулся к зеркалу.
– Да, я тоже так думал.
– Галстук наденешь? – спросил Уэс, проходя в ванную и бросая полотенце на штангу.
– А надо?
– Какое впечатление ты хочешь произвести?! – спросила я.
Берт на секунду задумался.
– Взрослый, умный. Красивый.
– Неотразимый, – подсказал Уэс.
– Значит, галстук нужен, – быстро сказала я, потому что Берт уже надулся.
Он открыл шкаф и начал искать галстук, что-то бормоча себе под нос.
Я перевела взгляд на Уэса, который уже натягивал футболку у себя в комнате. В отличие от комнаты Берта, стены там были чистыми – ни единого плаката, а обстановка – спартанская. У одной стены лежал свернутый футон и стоял ящик с книгами, у другой – письменный стол с зеркалом над ним. К зеркалу была приклеена скотчем черно-белая фотография девушки, но я не могла разглядеть ее лица.
– Важность этого события, – заговорил Берт, стоя перед зеркалом и пытаясь завязать узел на небесно-голубом галстуке, – заключается в том, что каждый год все КС штата собираются вместе, чтобы обсудить новейшие теории Армагеддона.
– КС? – с недоумением переспросила я, глядя, как он сделал петлю и начал затягивать узел, но получилось слишком туго, и пришлось переделывать.
– Концесветчики, – расшифровал Берт, продолжая бороться с узлом. На этот раз лицевая часть получилась слишком длинной, так что галстук свисал почти до пряжки ремня.
– Это прекрасная возможность узнать новые теории конца света и обсудить их с единомышленниками, – он покосился на свой галстук. – Боже, почему это так трудно?! Ты умеешь завязывать?
– Вообще-то нет, – призналась я.
Папа не признавал деловой стиль, а Джейсон, который постоянно носил костюмы, мог сам завязать себе галстук даже с закрытыми глазами.
– Кристи обещала помочь, – буркнул Берт, потянув за галстук, который стал еще длиннее. Его лицо покраснело. – Обещала!
– Спокойно, – сказал Уэс, проходя мимо меня в комнату.
Он ловко распутал узел и разгладил концы.
– Постой минутку.
Мы с Бертом застыли как статуи и смотрели во все глаза.
– Крест-накрест, продеть, затянуть – и готово!
– Ух ты, – Берт посмотрел на свое отражение и потрогал галстук. – Когда ты этому научился?
– Когда ходил в суд, – ответил Уэс и снял с лица брата кусочек салфетки. – Так, деньги у тебя есть?
Берт важно кивнул:
– Я заказал билет заранее, еще в марте. На встрече будет угощение, курица и десерт, все оплачено.
Уэс достал из кармана бумажник, достал двадцатку и сунул брату в карман.
– На всякий случай. И больше никакого одеколона, хорошо?
Мальчик кивнул, снова покосившись на галстук. Зазвонил телефон, и он схватил трубку.
– Алло? Здравствуй, Ричард. Да, я тоже… ага, рубашка в полоску. Синий галстук. Разумеется, брюки. Выходные туфли. А ты?
Уэс ретировался к себе, еле удерживаясь от смеха. Я прислонилась к дверному косяку и заглянула в его комнату.
– Судя по всему, ты минималист.
– Не люблю лишнего хлама, – отозвался он, открывая шкаф и доставая с полки какую-то коробку. – Если здесь чего-то нет, значит, оно мне не нужно.
Не в силах сдержать любопытство, я подошла к его столу и наклонилась к фотографии.
– Так это Бекки?
Уэс обернулся.
– Нет, Бекки худая как щепка. Это мама.
Уиш была прекрасна. Именно это пришло мне на ум в первый момент. Девушке на снимке было лет девятнадцать-двадцать, и я немедленно узнала в ее чертах круглое лицо Берта, темные вьющиеся волосы и широкую улыбку Делии. Но больше всего она напоминала Уэса. Уиш смотрела не в камеру, а чуть выше, и не стремилась принять эффектную позу. Просто сидела на бортике фонтана, непринужденно положив руки на колени, а струи воды блестели за ее спиной.
– Вы с ней очень похожи, – заметила я.
Уэс подошел ко мне с коробкой в руках, и теперь мы оба стояли и смотрели в зеркало.
– Думаешь?
– Да. Уверена.
Из своей комнаты быстрым шагом вышел Берт с липким роликом в руке:
– Я уже бегу, хочу успеть к самому началу.
– А зачем тебе ролик? – удивился Уэс.
