Антон. Ах! Сколько ты одолжил душу мою сею птицею! Достойна она такого брата, а брат такой же сестры. Заплачу ж тебе за нее целым стадом у Исайи: «Кто они, что, как облака, летят, и, как голуби, птенцами ко мне».
Квадрат. Мило мне сие стадо. Да и самому Господу милы сии гости. Он будто вышел навстречу им и от радости спрашивает: «Какие суть?» И будто то же говорит к ним с простертыми к объятию руками, что к невесте: «Ты голубица моя!»; «Вы друзья мои!» Раб не знает, что творит Господь его: ваши же очи блаженны. Светлый светлых, голубь голубей, отец сынов, дух духа встречает: «Возведи окрест очи твои и посмотри собранных детей твоих издалека».
Памва. Голубь – Иона, голубь – Исайя, и все прозорливцы – пророки. Принеси в жертву дары из сих голубей к Богу твоему. Принеси ж (знай) пару. Другой голубь должен в тебе быть и есть, только узнай его. Узнай себя.
Друг. Омыв посвящаемого за грехи агнца, Креститель увидел духа Божия, сходящего, как голубя, и грядущего на него. Дух к духу, подобный к подобному идет. Но никогда б сего не было, если б прежде не узнал бы внутри голоса говорящего: «Сей есть сын мой…» Начало и конец тут: знай себя.
Антон. «Видит духа Божия, сходящего, как голубя». Сие сходно с тем: «Слетели же птицы на тела растесанные их». Там гром голоса, а тут ужас на Авраама.
Квадрат. Голубь есть всяк человек. Но должен слушать Софонии: «О светлый и избавленный град, голубица!» Но то беда, что далее говорит: «Не услышал голоса, не принял наказания, и к Богу своему не приблизится». Для того ж то самого и не приблизится, что не слушает голоса грома: знай себя.
Памва. Принесет от горлиц или от голубей дар свой. Что за горлицы? На что Богу горлицы? Пускай их охотники и птицеловы ловят! А ты знай себя. Все то тебе надлежит. Ты сам горлица! В тебе горлица! Узнай себя! Вот тебе горлица! «Сколь возлюбленны селения твои, Господи сил!» Чувствуешь ли горячее желание сей горлицы? «Желает и скончается душа моя…» Не спит и вздыхает сия горлица на уединенных ветвях. «Если дам сон очам моим?» Сон есть всякая плоть. Но ее взор острый презирает все то: не удостаивает смотреть, отвращаю око от суеты. «Что бо мне есть на небеси…» Ах! «Все, удаляющиеся от тебя, погибнут». «Сердце мое и плоть моя возрадовались о Боге живом». Вижу дворы твои и исчезаю в них. Они гнездо мое. «Там птицы возгнездятся!» На краю небес! Вот тебе горлица! Посвяти ее Господу твоему. Узнай себя!.. Там Господь твой! А в нем – все.
Друг. Смотри, Памва! До твоей горлицы летит и моя. «Что украшенные ланиты твои, как горлицы?» Ланиты – соседи очам. В голубиных невесты очах живет проницающая, как денница, прозорливость, а на ланитах, как на красных ягодах, чистота, верность, ревность и то желание: «Желания благочестивых наслаждают душу, дела ж нечестивых далеко от разума».
Антон. А Иаков разве не горлица? Он так же поставил кущу свою на горе, как горлица гнездо себе, и до него так же тесть Лаван вот что говорит: «Желанием возжелал ты отойти в дом отца твоего». «Желает и кончается душа моя в дворах Господних».
Квадрат. Но что то за ланиты у горлицы? Ланиты – то ж само, что лицо, а о лице слушай приточника: «Лицо разумное мужа премудрого, очи же безумного на концах земли». Видите, что тут очи и лицо – все то одно. Так не дивно, что и Богу в дар приносится хоть голубей, хоть горлиц пара. Голубица взором проницает, горлица того же жаждою желает. Как можно любить, не проникнув? Как же, не любя, и проникнуть? Сия-то сердечная пара Богу любезная. Она-то презирает Божию землю, жаждет сыскать ветер милой любви и любезной милости. Голубица ищет: «Яви мне вид твой», а горлица жаждет: «Сделай слышимым мне голос твой». Голубица: «Как образ твой прекрасен», горлица: «Как голос твой сладок». Та взор простирает, а сия – крылья вожделения и, в пару сопряжась, одну птицу составляют. Та находит ветвь на земле новой, на месте злачной, а сия там же на ветвях ворчит в красное весны время: «Се зима прошла! Дождь отошел, отошел себе. Собралася вода, которая под небесами, в собрания свои, и явилася суша, отошла себе зима, цветы явилися на земле, время обрезания винограда приспело, голос горлицы слышен в земле нашей…» Лицо разумное премудрой голубицы усмотрело сушу, а ревностная горлица тоже обрела надежнейшее для своих птенцов место. И как мудрое око той во главе ее, в начале ее, в Господе ее, так и птенцы горлицы не на концах земли, не здесь, не внизу, но там – высоко во дворе Господнем, перед Господом. Там далеко, где города Хеврон и Давир, откуда прилетают птицы, откуда нисходят и восходят ангелы Божии, где кроется Давид: «Покрыл меня в тайне лица своего…» А дабы кто не помыслил, что в сих Господних птицах наружное лицо и взор восхваляется, пусть слышит Сираха: «Сердце человеческое изменяет лицо его на добро». Сердце чистое рождает голубиное око и горлицын голос. Уста безумных и очи в таком же их сердце живут, сердца же премудрых – корень и глава внешностей их.
Памва. Чудный образ, по которому велено приносить в жертву птиц. Велит оторвать голову и сцедить кровь долой. «Да отторгнет главу его (голубову) и исцедит кровь». Так же велит отлучить гортань с перьями и бросить против востока, там, где пепел: «Пусть отлучит гортань с перьем и бросит ее от алтаря на восток, на место пепла». Голубя не велит так, как скота, разделять, а только: «Да изломит его от крыльев и да не разделит». Такая-де жертва – запах благовония Господу.
Вот вам поварня и дурачество Божие!
Беседа, нареченная двое, о том, что блаженным быть легко
[86]Персоны: Михаил, Даниил, Израиль, Фарра, Наеман
Фарра. О Наеман! Утешь меня, друг мой…
Наеман. Кто тебя перепугал, брат Фарра? Дерзай! Мир тебе! Не бойся! Конечно, ты сидел в сонмище тех: «Гроб открыт – гортань их…»
Фарра. Те-то сирены наполнили мой слух и сердце жалостным смущенным пением.
Михаил. Для чего ж ты себе ушей не закупорил воском так, как древний Уликс
[87]
Фарра. Тайна сия мне неизвестна. А знаю, что они мне напели много чудес, обескураживших сердце мое. Не чудо ли сие? Есть-де в Европе некий пророк, святой Иеремей. Он нашел из трав сок, обновляющий ему и друзьям его молодость, как орлиную юность. Выслушайте второе чудо. Некий доктор медицины питался хлебом только и водою и жил без всяких болезней лет 300. На вот и третье! Некий калмык имеет столь быстрые очи, что яснее и далее видит, нежели какая-либо зрительная трубка. Вот чем меня пленили сладкогласные сирены! А мои очи день ото дня слабеют. Не чаю прожить и 20 лет. Кто же мне и какая страна обновит юность? Век мой оканчивается…
