Если ж сия не нравится, кроме нее суть множайшие дочери царские. Какие? А вот оные: Иудифь, Руфь, Рахиль, Ревекка, Сарра, Анна, мать Самуилова, любезная Давиду Авигея, Далила Самсонова, Фамарь, Есфирь. А Еву ты забыл? И не читал ли ты, что ангелы Божии амурились с дочерьми человеческими? Сии-то девочки согревали старость Давидову. С теми же любился и сын его, и в одной хвалит всех в конце притчей. Все сии жены амурятся и рождают не на дольних северных берегах и полях, но на горних стремнин черкесских верхах, в беспечных местах райских; и о сих-то оленицах спрашивает Бог у Иова: «Уразумел ли ты время рождения коз, живущих на горах каменных?»
Там-то обновляется орляя юность Давида. Возрастают новые рога и ему, и козам. Так и евангельские оленицы: Елисавета и восшедшая в горнее Мариам. Туда же поднята Петром и Тавифа, сиречь серна, сайгак. Туда отсылает ангел и мироносиц. Кратко сказать о всех: да не растлится девство их. «Даны были жене два крыла орла великого».
Что ж ты думаешь, о амурник мой? «Не суть советы мои, как советы ваши». Знай, друг мой, что Библия есть новый мир и люд Божий, земля живых, страна и царство любви, горний Иерусалим; и, сверх подлого азиатского, есть Вышний. Нет там вражды и раздора. Нет в оной республике ни старости, ни пола, ни разности – все там общее. Общество в любви, любовь в Боге, Бог в обществе. Вот и кольцо вечности! «От людей сие невозможно».
Брось думать, что Ева – старуха или чужая жена. Сии думы суть от берегов содомлянских. «Гроздь их – гроздь желчи». Сей-то корень вверх прозябает, многих оскверняя. И не многие ли осквернились, прочитав Лотово пьянство? «Все же чистое чистым». «Но осквернился их ум и совесть».
Плюнь на бабские и детские сказки, неверными чтецами и на ложь, плотоядными змиями отрыгаемую, растлившими Еву, обращающими лукавое свое вспять в Содом око, на свою блевотину. «Взалчет, как пес».
А ты, друг мой, поспешая и не осматриваясь ни вправо, ни влево, иди в горнее со тщанием, куда тебя зовет и не обманщик змий, но прозорливый Захария. «О! О! Бежите от земли северной». И Исайя: «Отступите, отступите, изыйдите отсюда». «Приди, да покажу тебе суд любодейцев великих». «Как от вина ярости любодеяния своего напоил всех язычников». «О град крови, весь лживый, полный неправды… Голос бичей и голос тряски колес, и конника текущего, и колесницы шумящей… Открою прошлое твое к лицу твоему и покажу язычникам срамоту твою и царствам бесчестие твое… Положу тебя в притчу… Низвергну на тебя оглушение по нечистотам твоим». «Падет, падет Содом». «Поминайте жену Лотову!»
Но, о друг ты мой! Прежде приберись и уготовься для Синайской оной горы, сладким дымящейся оным дымом нашего Лота. «Христово благоухание мы есть». Пожалуй, будь мудрою девою, если хочешь быть в Кане Галилейской и преображенного из огнушенных сих (мочащихся к стене городской) псов мочи и жезлом мойсейским услажденного насладиться муста. Заплачь, о Иеремия, как «оскудели добрые девы». Но ты веселее воспой, о Исайя!
«Святися, святися, горний град!» «Возведи окрест очи твои и гляди». «Се дочери твои на плечах поднимутся». «Какие суть? Они, как облака, летят и, как голуби, с птенцами ко мне». «Отворятся ворота твои всегда. Приложится к тебе богатство мирское…» «Радуйся, пустыня». «Кто даст мне крылья? И полечу…»
Да как же тебе к веселью оному и к горнему добраться браку? Как приступить к неосязаемому Кавказу и взлететь на стремнины его? «Превращу трудное для него в легкое». «Дам им путь новый и пойдут». Какой путь? Никогда ты его не узнаешь. Как же? Скажу. Если кто не рожден породою с вышней оной страны, не может найти оного пути и взойти в горнее. Молчи мне с глупым вопросом Никодимским. Плоть, трижды рожденная, есть одна грязь и один тот же земной болван. Но нужда в том, да глиняная твоя природа зачнет, примет и вместит, как нива зерно, горней породы и новых людей семя. Слушай, семя, сеемое по роду. Слышь, по высокому оному роду. «Род его кто исповедает?» Вот тогда-то рожденное от духа есть второе, новое и инородное, сверх от плоти рожденного, сказать мойсейским стилем: «Человек – человек», сиречь душевный вкупе и духовный, не всем знакомый: «Я, который говорит, от вышних есть, вы же от нижних». Вот в чем, повторяю, нужда! Чтоб из навозной твоей кучи блеснул алмаз, а от песчаной твоей горы откатился оный краеугольный камень. Дабы болото и грязь твоего трупа прорастили былие травное, выпускающее семя по роду божественному. Дабы полевые и дубравные крыны и благовонные кусты возникли из земли и сверх земли твоей. Да кости мертвые твои прозябнут, как трава, и созиждется стень телишка твоего, и пустыня твоя вечною в роды родов. Сие-то есть второй раз родиться, сиречь свыше, и обрести в себе то, что быть никогда не начинало, но ты глухо только слышал о том без всякого вкуса, а на сердце тебе оно не всходило, и ты того не ждал, не думал о том, а если думал – дума твоя похожа была на беззубого младенца, обращающего в устах своих самый благородный из соломоновских садов орех, но не по зубам своим.
Если же кому пришло время и удалось раскусить самого себя, сей в горнице своей и на мысль не восходившее, паче надежды вырыл золото. Какое? Оное. «Золото оной земли доброе и там анфракс». «Радуйтесь со мною».
Тогда сердце делается доброю нивою, падает и приемлется вечности зерно, а плоть, как поле цветами и как сухая в кустах палица, процветением весенних ветвей, будто орех, наполняется зерном оным: «Я хлеб животный». «Я цветок полевой и крын удольний». «Вознесла земля былие травное». «Цветы явилися на земле».
Во время оно свыше второе рождены бываем чистою девою, зачавшею и вместившею оного, кто есть только один и один святой. «Се раба Господня». «Господи, во чреве зачал, и поболел, и родил дух спасения твоего». «Слово плотью было и вселилося в нас».
Разумей же мне и памятуй отныне, богословское создание человека оного. «Создал Бог человека».
В горней республике все новое: новые люди, новая тварь, новое творение – не так, как у нас под солнцем, все ветошь ветошей и суета сует. «Все дела его в вере». «В творениях рукой твоею поучался». «Творящий ангелов своими духами». «Сотворю, и кто отвратит?»
Слушай же! Да напишется сие перстом Божиим на сердце! Сотворение человека есть то второе рождение. Оно бывает не тогда, когда содомский человек из плоти и крови, и будто из брения и грязи горшок, зиждется, слепливается, образуется, изваяется, стоит, ходит, сидит, машет; очи, уши, ноздри имеет, шевелится и красуется, как обезьяна; болтает и велеречит, как римская Цитерия; чувствует, как кумир; мудрствует, как идол; осязает, как преисподний крот; щупает, как безокий; гордится, как безумный; изменяется, как луна; беспокоится, как сатана; научится, как паучина; алчен, как пес; жаден, как водная болезнь; лукав, как змий; ласков, как крокодил; постоянен, как море; верный, как ветер; надежный, как лед; рассыпчив, как прах; исчезает, как сон… Сей всяк человек ложный: сень, тьма, пар, тлень, сон.
Когда же бывает прямое сотворение человеку? Тогда, когда второе рождение. Не дивись сей славе и сему слову: «Подобает вам родиться свыше».
