Учитывая все проблемы оригинальной работы Бейтмена, неудивительно, что, как оказывается, простых соотношений между родительским вкладом и родительской заботой тоже не существует. На многие годы люди настолько увлеклись головокружительными репродуктивными возможностями самцов, что забыли спросить, откуда берутся все эти готовые к соитию самки49. Факт, что большинство самок уже могут быть заняты существующим отпрыском, упускался. В целом репродуктивный успех самцов не может превзойти успех самок вследствие простого факта, что каждый детеныш имеет и отца и мать. Как указывают эволюционные биологи Ханна Кокко и Майкл Дженьонс, теоретическая возможность, что самец может произвести десятки потомков, если спарится с десятками самок, не так значима, если в реальности только несколько самок доступны для спаривания, а конкуренция за них напряженная. Как они говорят, теория родительского вклада Трайверса
…подспудно подразумевает, что лучшей реакцией самцов, которые сталкиваются с большим количеством соперников, чем самки, – больше инвестировать в оружие, окраску и другие черты, которые увеличивают доступ к партнершам. Однако существует весомый контраргумент: когда становится туго, лучше придумать что-то еще50.
Прекрасный пример – жуки-носороги51. Крупные самцы этого вида отращивают длинные рога и воинственно охраняют входы в туннели, которые самки используют для спаривания и заботы о яйцах. Но пока рогатые самцы борются у входа в туннели, мелкие самцы используют другую стратегию, которая не требует ни рогов, ни битвы. Они просто проникают в туннель через боковой вход, находят самку и спариваются. (Самки, кстати, не выказывают особого предпочтения более мужественным ухажерам.) В этом случае у самцов есть выбор между двумя репродуктивными стратегиями, и умный подход обходит дорогостоящую агрессивность и вооружение. Но самцы других видов могут предпочесть что-то еще, а именно отцовскую заботу. Развивается ли у вида отцовская забота, зависит от взаимодействия многих разных факторов, которые еще не до конца изучены. Но определенно она более распространена у птиц и рыб, чем у млекопитающих, у которых беременность и лактация налагают биологические обязанности на мать. И все же исключения есть и у приматов, у которых распространена отцовская забота: “многие самцы привычно защищают, спасают, охраняют, сидят с малышами, усыновляют, носят, предоставляют укрытие, кормят, играют и причесывают детенышей”52.
Проясню, мораль всего этого – не демонстрация, что люди похожи на канадских песочников, палочников или шимпанзе. Вывод не в том, что начальницы подавляют овуляцию девушек-интернов, и это не предупреждение, что некий первобытный инстинкт толкает женщин, работающих в детских садах, убить вашего малыша, а может, даже и съесть. И я определенно не говорю, что половые различия в репродуктивных ролях не имеют никаких последствий. Скорее, я хотела показать невероятное многообразие половых ролей в царстве животных: у разных видов биологический пол определяется размером гаметы, но это, в свою очередь, не определяет условия спаривания или родительскую заботу53. Это означает, что, если мы ставим под вопрос популярный, вдохновленный Бейтменом взгляд на половые отношения человека, из этого еще не следует, что мы пытаемся изъять человечество из-под действия фундаментальных законов, которые применимы к каждому животному.
Но не менее важно, даже внутри вида, что биологический пол не обязательно предписывает фиксированный шаблон того, как достичь важной задачи размножения. Самки полевых сверчков, например, очень состязательны, когда еды мало, предположительно потому, что самцы снабжают их питательной спермой. Однако когда вокруг много пыльцы, которую они очень любят, они возвращаются к более “традиционному”, избирательному подходу54. Кто бы мог предположить, что пыльца обладает силой менять половую природу? Или возьмите рыбу двухпятнистого бычка, вид, в котором соотношение доступных самцов к самкам быстро меняется в течение всего нескольких месяцев, так как самцы вымирают от напряженного спаривания, родительства и тяжкой жизни в целом. Опять-таки это изменение среды значимо влияет на спаривание. “В начале сезона самцы агрессивно состязаются друг с другом за партнерш и очень активны в ухаживаниях, а в конце сезона самки… становятся ведущим полом”55. Есть еще птица лесная завирушка. В книге, посвященной ее повадкам, зоолог Ник Дейвис из Кембриджского университета замечает, что в середине XIX века преподобный орнитолог-любитель “поощрял своих прихожан жить скромно, как завирушка”. Но как
Дейвис сообщает в своих полевых исследованиях, завирушка лесная отличается “странным половым поведением и необычайно разнообразной схемой спаривания”56. В зависимости от таких факторов, как размер территории самки и насколько боевые качества самца и самки соответствуют друг другу, завирушки могут устанавливать удивительно разнообразные половые отношения: моногамию, одна самка и два самца, один самец и две самки, две самки, делящие двух самцов57. Как весело замечает Дейвис, если бы паства преподобного любителя птичек “последовала его совету, приход погрузился бы в хаос”58.
Словом, даже в пределах одного вида биологический пол не обязательно определяет стратегии спаривания, которые могут “различаться в зависимости от времени и пространства и гибко меняться как функции экологических и социальных факторов”, заключают шведские биологи Малин А-Кинг и Ингрид Анешьё59. Родительская забота, замечают они, не столь вариабельна. Но даже она может порой меняться у одного вида. Например, в некоторых стаях японских макак взрослые самцы защищают, носят и причесывают детенышей одного и двух лет. Но самцы из других стай, живущих в других уголках страны, выказывают меньше родительской заботы, а то и вовсе никакой60. Даже когда дело доходит до чего-то столь фундаментального, как спаривание, влияние пола более гибкое и неопределенное, чем мы могли бы предположить – к этому мы вернемся во второй части книги.
Итак, с чем это нас оставляет? В эволюционной биологии тема полового отбора пребывает в удивительном состоянии суматохи; эмпирические открытия переворачивают общепринятые факты с ног на голову, а благодаря концептуальным переменам долго принимавшиеся предположения вылетают в трубу. Мужчина с “мазерати” – увлекательный феномен, заслуживающий изучения, это точно. Но является ли он биологическим эквивалентом большерогого оленя, а его идеальная роскошная машина – аналогом переливающегося, биологически экстравагантного хвоста павлина, – это еще предстоит выяснить.
Глава 2
Сотня младенцев?
Из всех услышанных мной историй о родах мне особенно нравится одна, рассказанная женщиной (назовем ее Лили) из группы мамочек, в которой я состою. История Лили начинается вполне обычно. Она чувствовала себя изможденной, ее тошнило в первом триместре, потом она объедалась следующие три месяца, когда происходил основной рост и развитие зародыша, и потом снова была уставшей в третьем триместре, когда эмбрион заканчивал свое развитие. Наконец, у Лили рано начались схватки. Не ужасающе рано, но это вызвало неудобство, так как ее партнер был за рубежом, в США, по работе. Приземлившись в Мельбурне как раз вовремя после бессонных двадцати двух часов полета, волнуясь за Лили и нерожденного ребенка, он поспешил в больницу и был направлен в палату, где подходили к финалу ее роды. Он бросился к ней, но в состоянии утомления, увидев на полу лужицу крови, он с позывами рвоты упал на ее постель. Лили с силой его оттолкнула.
