Джойс несколько раз глубоко вздохнула.
Черт. Теперь она жалела, что кричала. И что отвернулась от распятия. Она прочла «Аве Мария» и, чтобы хоть как-то успокоиться, начала считать идеальные пальчики Шона.
Господи, если с ним хоть что-нибудь случиться, она этого не переживет, ее сердце уже никогда не будет биться в прежнем ритме. Как ее мать это сделала? Как она смогла пережить смерть своего ребенка?
И Одэлл потеряла двоих детей. Сначала Дженни. Потом Бутча. Слава Богу, ее разум ослабевает. Освобождение от плохих воспоминаний должно быть благом.
Джойс погладила темные волосики Шона и поняла, что ее мать даже не попрощалась с Дженни. Тело было слишком изуродовано, чтобы хоронить его в открытом гробу, и отцу, Эдди O`Нилу, пришлось опознавать его в морге.
Господи, в тот ужасный осенний день, если бы только Бутч прибежал домой и сказал взрослым, что Дженни только что уехала… может быть, они могли бы спасти ее. Дженни не разрешалось садиться в машины к мальчикам, и все знали это правило. Бутч знал это правило. Если бы только…
О, черт. Ее муж был прав. Вся семья ненавидела Бутча. Неудивительно, что в один прекрасный день он взял и исчез.
Со свистом, ротик Шона отпустил ее грудь, и ручка откинулась вверх. Но потом он, вздрогнув, проснулся и вернулся к своему занятию.
Кстати об исчезновении… Боже мой, мама и с Бутчем не собиралась прощаться, не так ли? Моменты ее просветления были такими редкими и краткими, что даже если Бутч и появится в церкви в воскресенье, вполне вероятно, что она его даже не узнает.
Джойс услышала, как ее муж медленно поднимается по лестнице.
— Майк? — позвала она.
Человек, которого она любила и за которого вышла замуж, стоял в дверях. У него уже намечался средневозрастной животик, волосы на макушке поредели, хотя ему было всего тридцать семь. Но, посмотрев на него сейчас, она увидела его молодую копию: спортсмен из старших классов. Друг ее старшего брата Бутча. Отчаянный футболист, в которого она была влюблена уже много лет.
— Да? — ответил он.
— Прости. За то, что вышла из себя.
Он слегка улыбнулся.
— Это тяжело. Я понимаю.
— И ты прав. Возможно, надо было пригласить Бутча. Я только… я хочу чтобы день крещения был чистым, понимаешь? Просто — чистым. Это начало пути Шона, и я не хочу, чтобы оно было хоть чем-то омрачено. А Бутч… вокруг него всегда тень, и все будут напряжены, и сейчас, когда мама так больна, я не хочу связываться со всем этим.
— Он сказал, что придет?
— Нет. Он…
Она вспомнила их разговор. Забавно, но, похоже, он чувствовал то же самое. У ее брата всегда был странный голос, такой грубый и хриплый. Как будто у него было повреждено горло или он что-то скрывал.
— Он сказал, что рад за нас. Поблагодарил тебя за звонок. Выразил надежду, что мама и папа в порядке.
Ее муж взглянул на спящего Шона.
— Бутч не знает, что ваша мать больна, да?
— Нет.
В самом начале, когда Одэлл стала забывчивой, Джойс и ее сестра решили подождать, пока точно не узнают, что с ней происходит, прежде чем рассказать об этом Бутчу. Но это было два года назад. И они знали, что было с ней не так. Синдром Альцгеймера.
Одному Богу известно, сколько времени еще мама будет с ними. Ее болезнь неумолимо прогрессирует.
— Я сволочь, что не говорю об этом Бутчу, — сказала она мягко. — Да?
— Я люблю тебя, — прошептал Майк.
Ее глаза наполнились слезами, когда она подняла глаза от личика сына и взглянула на его отца. Майкл Рафферти был хорошим человеком. Настоящим мужчиной. Он никогда не был красивым как Хью Джекман, богатым как Билл Гейтс, или могущественным как король Англии. Но он принадлежал ей и Шону, и этого было более чем достаточно. Особенно в такие моменты как сейчас, во время разговоров подобного этому.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она.
Вишес дематериализовался за кубом ЗироСам и по аллее прошел к входу в клуб. Он почувствовал облегчение, увидев припаркованный на Тент Стрит Эскалейд. Фьюри сказал, что Бутч испарился из особняка, как Джефф Гордон, и вид у него был явно несчастный.
Ви вошел в клуб и сразу направился в VIP-зону. Но ему помешали.
Женщина, начальница охраны встала перед ним, ее натянутое тело загородило ему путь. Он быстро окинул ее взглядом, подумав, что было бы, если ее связать. Вероятно, в процессе она оставила бы ему отличные шрамы, но разве это не увлекательный способ убить пару часов?
— Твоему другу лучше уйти, — сказала она.
— Он за нашим столиком?
— Да, и тебе лучше увести его отсюда. Прямо сейчас.
— А в чем проблема?
— Проблемы пока нет.
Они направились к VIP-зоне.
— Но я не хочу, чтобы это зашло слишком далеко, а как раз к этому все и движется.
Пока они пробирались сквозь толпу, Ви смотрел на ее мускулистые руки и думал о ее работе в клубе. Тяжелая участь для любого, особенно для женщины. Интересно, зачем ей все это?
— Разве не ты вышвыриваешь распоясавшихся мужиков вон? — спросил он.
— Иногда, но с О`Нилом я предпочитаю заниматься сексом.
Ви застыл.
Она бросила на него взгляд из-за плеча.
— В чем проблема?
— Когда ты поимела его?
Хотя, он понимал, что это произошло буквально недавно.
— Вопрос в том, когда я смогу сделать это снова, — она кивнула в сторону VIP входа. — Но вряд ли это случится сегодня. А теперь иди и вытащи его оттуда.
Глаза Ви сузились.
— Извини мою старомодность, но Бутч принадлежит другой.
— Правда? Именно поэтому он проводит каждую ночь здесь? Судя по всему, его подружка чрезвычайно мила.
— Не приближайся к нему.
Выражение ее лица стало жестким.
— Брат ты или нет, ты не смеешь указывать мне, что делать.
Ви наклонился к ней очень близко и обнажил клыки.
— Как я уже сказал, держись от него подальше.
На долю секунды ему показалось, что они сцепятся, да, он был уверен. Ви никогда не дрался с противоположным полом, но с этой… на самом деле она не очень походила на женщину. Тем более, сейчас, когда она смотрела на его челюсть, как будто оценивая ее досягаемость для хорошего хука снизу.
— Эй, вы двое, вам нужна комната или боксерский ринг?
Вишес повернулся и увидел Ривенджа, стоящего неподалеку, его аметистовые глаза светились в темноте. Под светом прожекторов, его ирокез казался таким же темным, как его длинная до пят соболиная шуба.
