– Нет, Сонька, не все. За Марину Михайловну ты можешь быть спокойна. Она точно не изменилась.
Во дворе, на огромном деревянном столе, Маргошина свекровь играла с Анькой и Андрюшкой в скрабл, попутно объясняя детям правила правописания.
Босфор
О том, что лучшая подруга моей лучшей подруги Оли собирается переплывать Босфор, я узнала еще зимой. В тот момент я лихорадочно планировала, как говорил мой муж, «бессобытийный и беспроблемный» отдых с детьми в Болгарии.
– Море как лужа, горки, ведерки, тихий час и в девять вечера отбой, – рассказывала я подруге.
– А мы поедем с Лилькой в Стамбул Босфор переплывать, – сообщила Оля.
– В смысле? – не поняла я.
– В прямом, – ответила Оля. – Соревнования есть такие – по «взятию» Босфора.
Пролив должна была переплывать Лилька, а Оля ехала в качестве болельщицы.
Лилька, которую я видела пару раз в год на днях рождениях общих знакомых, появлялась всегда поздно и неожиданно.
– А где Лилька? – спрашивала я, когда мы собирались в кафе или в ресторанчике.
– Звонила, сказала, что через полчаса будет, – отвечала Оля.
Лилька звонила через час и спрашивала, сидим мы еще или нет. За прошедший час она умудрялась оказаться на другом конце города, вспомнив, что собиралась заехать к бабушке, и опять обещала приехать через полчаса.
Она врывалась в кафе, когда мы уже собирались расходиться.
– Кофе и водку, – тут же заказывала она официанту.
Лилька всегда пила такой коктейль – быстро глотала стопку и запивала кофе, после чего начинала рассказывать истории о том, почему она задержалась. Только наша подруга умудрялась попасть в такие ситуации, в которых никто из нас оказаться не мог бы в принципе. Мы ей даже завидовали – Лилька жила насыщенной жизнью. У нее каждый день был событием.
Выпив водку с кофе и заказав еще водки и еще кофе, она начинала рассказывать. Все, кто собирался уходить, и я в том числе, тут же садились на свои места и готовы были слушать Лилькины истории. Они стоили того, чтобы остаться. Лилька была удивительной рассказчицей. Она сыпала афоризмами так же легко, как смешивала водку с кофе.
Пока Лилька со специальными часами на руке, которые показывали число «проплытых» километров, нарезала дорожки в бассейне, Оля покупала наряды, в которых собиралась поддерживать подругу с берега.
За Лилькиными достижениями следило пол-Москвы, без преувеличения. Потому что это не с детьми в Болгарию съездить, а целый Босфор переплыть. Надо сказать, что желающих было больше тысячи, о чем сообщалось на сайте, который был открыт у Лильки в компьютере и днем, и ночью. Она прошла все медобследования совершенно честно и получила справки, что физически и психически здорова, у нее нет грибка, педикулеза, венерических и прочих болезней, которые могут загрязнить Босфор или передаться другим участникам. Все справки Лилька перевела на турецкий и отправила организаторам.
В это время Лильку вспоминало пол-Москвы.
– А некоторые в Стамбул едут, да, да, – говорила мужу, который собирался ехать к маме на дачу, наша общая подруга.
– А Лилька Босфор будет переплывать, – говорила я своему мужу, который спрашивал, «какого рожна тебе не хватает для счастья».
В результате у нас в семье Босфор стал понятием нарицательным.
– Можно я пойду на встречу с одноклассниками? – спрашивала, например, я.
– Шла бы ты Босфор переплывать, – отвечал муж.
– Можно мы детей бабушке на дачу отправим?
– Босфор.
– Можно я ужин готовить не буду?
– Босфор.
То есть Босфор стал символом свободы, молодости, адреналина и юношеского счастья.
Все завидовали Лильке и даже Оле, которая была в группе поддержки.
За месяц до старта Лилька решила, что нужно потренироваться на «большой воде», и уехала плавать в Грецию вместе с Олей, которая эсэмэсками оповещала общественность о достижениях и о том, как подруга уже зарегистрировалась, купила билеты и даже новый купальник и очки. (Это была Олина идея, конечно же. Потому что кто ж переплывает Босфор в старом купальнике?)
Наконец Оля с Лилькой прибыли в Стамбул. Лилька даже в самолете не расставалась с папкой, где были распечатки с сайта о времени старта, месте сбора пловцов и прочая информация.
На следующий день они встали пораньше, заказали такси, Оля нарядилась в новое платье, Лилька на удачу поплевала на купальник, и девушки отправились на старт. До места таксист вез их минут сорок. У Лильки случился мандраж, и она клацала зубами, а Олю тошнило.
На месте старта развевались флаги, кучковалась пресса и даже летал вертолет. Но… не было ни одного пловца.
– А где все? – спросила Лилька.
– На финише, – ответили организаторы.
– Как на финише? – не поняла Лилька. – Уже уплыли?
– Нет, еще не приплыли. На финише регистрация, номерки дают, а потом всех на трех красивых кораблях везут сюда, чтобы плыть.
Надо сказать, что организаторы плохо говорили на английском, почти совсем не говорили, а Оля с Лилькой не говорили по-турецки. То есть поняли они друг друга не сразу, а после мучительных переговоров с помощью жестов и демонстрации нового Лилькиного купальника и очков.
Лилька вздрогнула всем телом пловчихи и собралась кидаться в Босфор, чтобы добраться до финиша, зарегистрироваться и приплыть на старт, как все, на корабле. Оля предлагала вызвать такси. Организаторы выловили рыдающую Лильку, которая плюхнулась в воду в платье, зажав в руке очки с купальником, и вырвали Олю из рук случайного турка на машине, который не поверил своему счастью в виде роскошной, кинувшейся к нему на шею блондинки, обещавшей все, что угодно.
Лилька, мокрая, совала организаторам в нос распечатки с сайта, где не значилось, что пловцы должны были прибывать на финиш и только потом на старт. Листы тоже намокли под Лилькиными слезами и водами Босфора, и организаторы смотрели на нее с жалостью.
Наконец пресса засуетилась, защелкали фотоаппараты, вертолет зашел на новый круг. На горизонте появились корабли с радостными пловцами. Они все были с красивыми номерками на шапочках и на купальниках, возбужденные и восторженные.
Лилька вцепилась в главного организатора и рыдала у него на плече.
Первыми с борта корабля спустили двух пловцов-инвалидов, одноногих, одного пловца без руки и одного пловца с синдромом Дауна. Все улыбались и махали руками репортерам.
– Лиль, даже даун понял, что надо сначала ехать на финиш, – совершенно неполиткорректно заметила Оля.
Лилька зарыдала с новой силой на плече у организатора, который пытался ее от себя отодрать, чтобы пойти приветствовать участников.
