– Этот подлец оказался весьма дальновидным.
Понял, что информацию нам сливают его же собственные люди, и решил
задействовать крошечную группу.
– Группу? То есть не в одиночку?
– Похоже, да.
– Значит, у Сэма был сообщник?
Фыркнув, Леттнер взялся за шнур стартера.
Поскольку рыба не клевала, он надумал сменить место. Мотор взревел, кожаные
мокасины Адама обдало брызгами. Солнце медленно опускалось за холмы. Потягивая
пиво, Холл с интересом смотрел по сторонам.
У крутого утеса лодка вновь остановилась. Раз
десять Уин забрасывал спиннинг, но без всякого успеха. Отчаявшись, он уселся на
корточки и подверг Адама строгому допросу: переезд в Калифорнию, новые имена,
самоубийство отца… Попутно Леттнер объяснил: пока Сэм сидел в камере тюрьмы,
агенты ФБР навели справки о его семье. Им было известно, что сын Кэйхолла
покинул город, но раз Эдди оказался безвредным насекомым, преследовать его не
стали. Феды обратили внимание на братьев арестованного. Леттнера поразили молодость
гостя и его полная неосведомленность о своих родственниках.
Адам задал несколько вопросов, однако ответы
на них прозвучали уклончиво. В конце концов, искусству скрывать собственные
мысли его собеседник учился двадцать пять лет своей жизни.
Третья, и последняя, попытка обеспечить на
ужин рыбу была предпринята уже неподалеку от Кэлико-Рок. Глубокий омут сулил
богатую добычу. Осушив пятую бутылку, Адам решился-таки поплевать на крючок.
Под руководством терпеливого инструктора минут через пять новичок вытащил из
воды огромную форель. На какое-то время Сэм, взрывы и горящие кресты были
забыты. До захода солнца оба ловили рыбу и пили пиво.
* * *
Супруга Леттнера, Ирен, приветствовала
нежданного гостя радушной улыбкой. По дороге домой Уин объяснил, что жена его
давно привыкла к поздним заездам друзей. На пороге Ирен удовлетворенно приняла
из рук мужа кукан с рыбой.
Жил Леттнер в просторном коттедже, стоявшем на
берегу реки примерно в миле от города. С застекленной террасы (летом у воды
роились мириады мошек) открывался великолепный вид. Опустившись в плетеные
кресла-качалки, мужчины прихлебывали прохладное пиво, а Ирен готовила на кухне
ужин.
Жареной форели Адам воздал должное. Рыба
всегда кажется вкуснее, заметил Леттнер, когда выловишь ее сам. Он методично
опустошил половину тарелки и переключился на виски. Адам лишь отрицательно
покачал головой. Ему хотелось выпить воды, но чувство непривычной бравады
заставляло его подливать в бокал пиво. Нельзя было показаться слабаком, хозяин
наверняка бы вволю посмеялся над ним.
Ирен маленькими глотками пила белое вино и
рассказывала о жизни в Миссисипи. Несколько раз ей угрожали. Перебравшиеся в
Огайо дети сильно тревожились за родителей. Жаркое стояло времечко, то и дело
повторяла Ирен, и в ее глазах отражался восторг. Чувствовалось, что она
безмерно гордится своим супругом.
После ужина хозяйка удалилась. Стрелки часов
показывали начало одиннадцатого, Адама боролся со сном. Извинившись, Леттнер
поднялся и проследовал в туалет. На террасу он ступил вновь уже с двумя
бокалами виски. Передал один гостю, сел. Минут пять оба молчали.
– Выходит, ты уверен, что у Сэма был помощник.
– Уин не спрашивал, а утверждал.
– Один он бы не справился. – Адам с трудом
ворочал языком, речь его замедлилась.
– Откуда такая убежденность? – В голосе
Леттнера звучало невозмутимое спокойствие.
Холл осторожно опустил бокал. Мысль о спиртном
вызывала отвращение.
– После взрыва дом Сэма обыскали, верно?
– Ты прав.
– Пока Сэм сидел в камере, вы получили ордер на
обыск.
– Да, и я принимал в нем самое
непосредственное участие. За три дня десять человек перерыли там все.
– Но ничего не нашли.
– Без комментариев.
– Ни динамита, ни взрывателей, ни бикфордова
шнура Вообще ничего такого, с помощью чего можно было устроить взрыв. Верно?
– Верно. Ну и что?
– Сэм понятия не имел о взрывчатке, а уж опыта
ее использования – тем более.
– Ошибка. Опыт, причем богатый, он
демонстрировал неоднократно. Насколько я помню, взрыв у Крамера стал шестым.
Бомбы грохотали в самых неожиданных местах, мы могли только локти кусать от
бессилия. Тебя там не было, а я находился в гуще событий. Мы же запугали Клан,
наводнили его информаторами. Примерно полгода была полная тишина, а потом
вдруг, ни с того ни с сего, начались взрывы. Наши люди вслушивались в самые
вздорные слухи, мы руки выкручивали своим осведомителям. Все впустую: они знали
меньше, чем мы. Впечатление складывалось такое, будто на смену Клану пришли
новые головорезы.
– Какую роль играл во всем этом Сэм?
– Его имя фигурировало в сообщениях агентов.
Отец Кэйхолла и его брат, если память меня не обманывает, тоже числились в
Клане. Однако особого усердия они не проявляли. Жили на севере штата, где
обстановка оставалась спокойной. Кресты, конечно, горели и там, однако никаких
взрывов, что позволяла себе банда Догана. Мы охотились за убийцами, нам не
хватало времени заниматься рядовыми быками.
– Почему у Сэма появилась тяга к насилию?
– Этого я сказать не могу. В любом случае
мальчиком из церковного хора Сэм не был. Убивать ему приходилось и раньше.
– Уверены?
– Ты меня слышал. В начале пятидесятых он
застрелил одного из своих наемных работников, чернокожего. И ни дня не отсидел!
Кажется, его даже не арестовали. Допускаю, что о Других убийствах мы просто не
знали.
– Не верится.
– А ты спроси у него. Посмотрим, наберется ли
Сэм духу, чтобы рассказать внуку о своих славных деяниях. – Леттнер отхлебнул
из бокала. – Убивать он умел, сынок, как умел и взрывать бомбы. Ты слишком
наивен.
– При чем здесь наивность? Я всего лишь
пытаюсь спасти его жизнь.
– Почему? От его руки погибли дети, двое
невинных ребятишек. Это ты понимаешь?
– Сэма обвинили в их смерти. Но если убийство
– зло, то тогда и штат не должен его убивать.
– Чушь! Прекраснодушный лепет! Таким одной
смертной казни мало, уж чересчур это гуманно. Эти негодяи знают свою участь, у
них есть время вознести молитву и сказать последнее “прощай”. А жертвы? К чему
успели подготовиться жертвы?
– Значит, вы за то, чтобы Сэма казнили?
