– Что? – заинтересованно спросил Порох.
– К-хм, – ученый откашлялся. – Ты ведь тоже инфицирован этим микроорганизмом. Другими словами, ты, в каком-то роде, один из них.
Наука слегка отклонился в сторону, ожидая хорошего тычка от Пороха. Но бандит лишь кивнул:
– Ну и что дальше?
– Почему тогда они пытаются добраться до тебя? Ведь известно, что вирус не трогает себе подобных, в противном случае зомби уже давно сожрали бы друг друга – и не было бы никаких проблем.
Яков Михайлович начал остервенело тереть виски.
– Порох, расскажи мне подробнее про их голоса. Они что-то конкретное говорили?
Тот задумался.
– Это был зов. Я слышал их жуткие замогильные голоса, будто через крышку гроба, они со мной говорили. Словно магнитом меня начало притягивать. Мне почудилось… – Порох зажмурил глаз, обхватил голову руками. – Нет, не могу вспомнить…
Я внимательно слушал их разговор, пытаясь ответить самому себе на некоторые вопросы: «Когда это повторится вновь? Когда мертвецы вновь призовут Пороха к себе, когда он откроет им двери нашего убежища? Сможем ли мы справиться с ним во второй раз?»
Снаружи грызлись трупаки. «Это ничего, хуже будет, когда они затихнут. Тогда точно можно заказывать себе заупокойную – разорвут в секунды на кусочки и слопают без соли. Надо отвлечься, привести мысли в порядок, иначе можно сойти с ума. Пройтись, размяться, оглядеться – вот лучший способ переключиться. Благо места полно».
Осторожно, чтобы не поскользнуться, кошачьим крадущимся шагом ступая по бетонному полу, я прошел к сваленным в кучу проржавелым тепловозным колесам. Укрытые тяжелым брезентовым полотнищем, они походили на спящего под одеялом динозавра. Конец крепежного шнура истлел, брезент с одной стороны задрался, обнажая железные блины колес. Но там, в глубине, было что-то еще. Я заприметил это случайно – увидел, когда объявили перекур. Взгляд зацепился за непонятную деталь, выглядывающую из глубины завала, но разобрать, что же это, так и не получилось. Точно не деталь тепловоза. Что-то серое, округлое, похожее на трубу.
Я напряженно, до рези в глазах, всмотрелся в черноту внутри брезента, пытаясь понять, что же так меня насторожило. Леденящее чувство опасности кольнуло нутро. Я вновь прикоснулся к спрятанному за пояс оружию и одним резким движением отдернул тент.
Раздался недовольный мышиный писк, грызуны бросились наутек. Мутный свет упал на то, что было спрятано под брезентом. Моему взору предстала ужасная картина: до блеска отполированный человеческий скелет, уставившийся в потолок черными провалами глазниц. Неестественно вывернутые за спину руки и проломленный у виска череп красочно рассказали о том, как умер неизвестный.
Постоянно озираясь по сторонам, мелко семеня, ко мне подошел Санька. Увидев страшную находку, он вскрикнул и отпрянул назад.
– Спокойно, он уже не причинит нам никакого вреда, – успокоил его я, облизывая пересохшие губы.
– Кто его… так? – дрожащим голосом прошептал парнишка.
Я пожал плечами.
– Главное, чтобы этот кто-то сейчас не прятался где-нибудь поблизости, – произнес подошедший Наука. Присев на корточки ближе к скелету, он бегло осмотрел кости. – По голове оприходовали. С одного удара на тот свет отправили. Грубая работа, но, как видите, эффективная. Думаю, молотком его сработали.
– Что у вас тут? Опаньки! – воскликнул Бугай и тут же махнул рукой остальным. – Эй, Радио, сюда двигай! Давай, бери Алика и еще раз быстро проверь этот паровозный гараж, каждый сантиметр прошерстите. Видишь, что творится?!
– Дык он уже давно кони двинул, одни кости только и остались, – сморщил нос Радио.
– Быстро, я сказал! – рявкнул Бугай, и Радио нехотя поплелся выполнять приказ.
Наука глубоко втянул ноздрями пахнущий соляркой и мазутом воздух и шумно выдохнул. По рассеянному взгляду стало понятно, что его что-то сильно смущает.
– Что такое? – тихо спросил я.
Сцепив пальцы, учёный глянул на меня затуманенным от усталости взглядом.
– Видишь, вот здесь, на костях отметины, – он указал на ребра. – И вот тут.
Я пригляделся. Сложно было понять, что он имеет в виду, но что-то похожее на полосы, длинные, вдоль всего ребра, несколько светлее цвета самой кости, я всё же заприметил.
– Что это?
– Следы от ножа.
– Добивали? – предположил я.
Наука так глубоко задумался, что не сразу ответил.
– Нет, – наконец произнес он и покачал головой. – Если бы добивали, то не так, следы были бы другого характера, не такие длинные. А тут ровные срезающие отметины.
– И что это значит?
– Понимаешь, следы такие, будто с тела мясо срезали. Вот так, – и он жестом показал, как должно было это выглядеть. – Так разделывают тушу животного, кромсая длинные ломти.
– Каннибалы? – выдохнул я, сам не в силах поверить в это. Наука не ответил.
Мы поднялись и отошли от жуткой находки. Санька, боясь остаться один на один со скелетом, припустил следом за нами.
– Еще этого не хватало, – пробурчал ученый. – На хвосте целая орда зомби, а тут – людоеды.
– Да ладно тебе, – попытался успокоить его я. – Может, уже никого нет из этих каннибалов.
Наука неопределенно пожал плечами.
– Нашел! – раздался радостный голос Радио откуда-то из глубины ремонтного бокса. – Нашел!
– Чего там? – спросил Бугай, поднимая автомат наизготовку.
Из полумрака на свет вышел потрепанный парнишка, сутулый, с взъерошенными волосами. Одет он был в какие-то серые лохмотья и больше походил на огородное пугало, нежели на человека. Подгоняемый автоматом Радио, незнакомец ковылял к нам с явной неохотой, испуганно взирая на чужаков, ворвавшихся в его дом. Шаркая ногами, он подошел к нам, кисло улыбнулся, сконфузился и быстро замигал глазами.
Оборванец скверно пах. Едва вонь его тела дошла до нас, как мы отпрянули в стороны, закрывая носы.
– Крепкий дух! – крякнул Наука, вытирая навернувшиеся слезы.
– Кто таков? Ох, мать твою! – закашлялся Бугай. – Где вы его нашли? – спросил он у бойцов.
Алик, видимо, уже привыкший к жуткой вони, улыбнулся:
– Под пожарным щитом, в коробе с песком притаился.
– Я ем голубей, – вдруг сказал незнакомец. И улыбнулся, обнажая желтые лошадиные зубы. Улыбка получилась жуткой. – Их мясо питательно. Весьма питательно. Варю их.
– А людей не ешь? – ощетинился Бугай. Незнакомец пропустил его реплику мимо ушей.
– Тебя как зовут? – брезгливо спросил Радио.
– Зовут? – незнакомец смутился.
– Голубем его зовут! – загоготал Порох. – Значит так, Голубок. Хочешь жить – дружи с нами. Иначе мы тебе все перышки общиплем. Усек?
