– Ничего мы не забыли, – как-то неуверенно ответил Порох.
– Предлагаю тебе сделку. Хорошую сделку, выгодную.
Бандит молчал, ожидая, что скажет Наука. Я тоже не вклинивался в их разговор, не понимая из их диалога ровным счетом ничего. «О какой Установке они толкуют? Да и сам факт того, что Наука знаком с Порохом, настораживает».
– Продолжай, – потребовал Порох, внимательно глядя на собеседника.
– Я начал изучать эту болезнь, – тихо говорил ученый, успокаивая своим размеренным голосом тот накал, что сейчас витал в нашем убежище. – Есть кое-какие наработки. Но не хватает научной базы. Нужны дополнительные исследования. В том месте, – Наука неопределенно кивнул в сторону. – На нижних уровнях есть лаборатория, там – оборудование, всё необходимое. Нам надо попасть туда – тебе и мне. Тогда можно будет взять у тебя анализы. Получится ли приготовить лекарство – не знаю, но хотя бы попробовать отсрочку получить, чтобы зараза эта дальше по телу не распространялась.
– Что за лаборатория? – спросил Порох. В его голосе уже не было той стальной категоричности, только искренний интерес. – Мы не видели там никакой лаборатории.
– Хорошая лаборатория. Она скрыта от посторонних глаз. Просто так, случайно, обнаружить ее невозможно. Но я знаю путь. Там есть практически всё, что нам потребуется. Тогда, при эвакуации, её тщательнейшим образом законсервировали. Это происходило под моим личным контролем. Код доступа знаю только я, да и с оборудованием внутри лаборатории вряд ли кто-то еще кроме меня сможет справиться. Поэтому предлагаю тебе сделку.
– Какую? – наконец сдался Порох. – Говори.
– Ты оставляешь всех жителей Вознесенского в покое. Ты и твои солдаты никого не тронете даже пальцем, и вы забываете про это место раз и навсегда.
– Ну, допустим.
– И их тоже не трогаешь, – Наука кивнул на меня и Валю. – Не знаю, что там у вас случилось, но это в прошлом. Взамен – я иду с тобой до лаборатории и лечу тебя. Понимаю, что торговаться с тобой за мою жизнь бессмысленно – только ты избавишься от своей беды, как тут же, даже если пообещаешь этого не делать, убьешь меня.
– Убью, – кивнул Порох.
Наш друг грустно улыбнулся.
– Ты принимаешь моё предложение?
Порох рассмеялся.
– Ты и вправду меня за идиота держишь, Наука? Только мы с тобой отсюда отчалим, как вот эти вот твои орлы нам на хвост тут же сядут и будут всю дорогу партизанить, по одному выкашивая людей из моего отряда. Нет! Не принимается предложение. Я тебе условия выставляю, ботаник! И выбора у тебя нет.
Наука промолчал, ожидая, что скажет Порох. Тот вновь отпил из фляжки, и, уже достаточно захмелев, глядя в узкое окошко, начал громко декламировать стихи:
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз…
[1]Бандит запнулся, задумался, почесывая затылок.
– Не помню дальше. – Порох громко икнул. – А ты любишь зиму, Наука?
– Не питаю таких нежных чувств, – сухо ответил тот.
– А я люблю. Выйдешь вот так с утра на улицу, а там снежком всё присыпало, белым-бело. Красотища! И ничего больше и не надо. Только смотреть бы вот так на эту прелесть всю жизнь – и всё.
Порох подошел к ученому вплотную и прохрипел в самое лицо, дыша перегаром:
– Запомни – мне терять нечего. А тебе есть что. Я ведь и не сразу могу тебе пулю в лоб пустить. Могу с ног начать, колени прострелить, потом руки. Могу с живого кожу содрать. Могу… да много чего могу! Ты о смерти молить меня будешь! Понимаешь, о чем я толкую? По глазам твоим вижу, что понимаешь.
Порох зыркнул на меня.
– Этот с нами пойдёт. А баба его, – он кивнул на Валю, – тут останется. С парой моих бойцов. Это гарантией нашего договора будет. Чуть что, я по рации свяжусь, и мои солдатики бабу эту – по кругу, а потом – в расход. А следом и весь оставшийся народец. То же самое произойдет, если я на связь не выйду. Так что ты, – он вновь глянул на меня, – в случае чего прикрывать нас будешь, если кто на хвост нам сядет.
– Но… – начал протестовать Наука. Порох его тут же утихомирил хорошим хуком в живот.
– Возражения не принимаются. Торговаться он удумал с Порохом, ишь! – усмехнулся бандит. Крикнул в сторону: – Бугай!
– Я! – подскочил боец.
– Идешь с нами. Тут остаются Падре, Хмель и Мартын.
– Есть! – браво ответили те.
Порох повернулся к ним.
– Смотрите в оба. Отвечаете за неё головами, – кивнул он на Валю. – Три шкуры сдеру. Выход на связь – три раза в день: утром, в обед и вечером. Если хоть раз не выйду на связь, – бандит пристально посмотрел на меня, – всех в расход. Поняли?
– Так точно!
– Отлично. Остальные тоже с нами пойдут. Готовьтесь, выдвигаться будем.
Бойцы разделились на две группы: первая расформировалась по убежищу, вторая – собралась вокруг того, кого их предводитель назвал Бугаем.
– Порох, – несмело начал отец Марк, увиваясь следом. – А как же?..
– Чего тебе? – нехотя повернулся тот.
– Дык, люди же мои, приход мой…
– Приход хороший у тебя! – засмеялся во всё горло Порох. – Что надо приход! Отсыплешь в дорогу чуток!
– Дык, как же, в заложниках получаемся все…
– Ничего, потерпишь, – строго отрезал бандит. – Ничего с тобой не станется. Полезно иногда с народом ближе побыть! Вот и побудешь! – Порох вновь расхохотался. Бойцы подхватили отца Марка и без лишних церемоний швырнули в толпу. – Да и куда ты собрался-то? У тебя в деревне черт-те что творится. Зверюги бродят, жрут всех подряд. Если бы не наш «зилок» – сами бы сгинули.
Отец Марк хотел что-то сказать, но Порох закрыл беседу:
– Всё, кончай базар. Собираемся. Хмель – за старшего остаешься. Присматривай тут за этими богомольными.
– Лёша! – подбежала ко мне Валя.
– Не переживай, – я обнял её. – Всё нормально будет. Выкрутимся.
Мы обнялись и поцеловались.
– Вот, возьми, – сдерживая слезы, шепнула девушка мне, незаметно что-то протягивая. – «Янтарь», пригодится.
– Нет, – начал я, но Валя вновь поцеловала меня в губы, не давая произнести больше ни слова.
– А ну, хватит! – рявкнул Порох. – Устроили тут прощание славянки! Живо на выход!
Держась за живот, к нам подошел Наука.
– Леха, послушай…
– Нет, всё верно, – перебил его я, уже зная, что он хочет мне сказать. – На другие условия Порох не согласится.
