– Глубокий какой, – Зора придерживала его за лодыжки, хотя он не шевелился и в сознание не приходил.
– Да, я очищу рану и наложу остатки припарки, прежде чем зашивать. Но он серьезный, да, почти такой же, как рана на спине.
Мари принялась за работу, и время, казалось, застыло. Она словно отгородилась от всего мира колпаком целеустремленности и не замечала взвинченности Зоры до того, как ее руки затряслись так, что затряслась и нога Ника.
– Зора, не шевелись. Я не могу… – Тут Мари подняла глаза. Лицо Зоры побелело от боли и жутковато контрастировало с серебристым облачком, точно покрывшим ее тело.
– Прости. Я пытаюсь справиться с…
– Ты не виновата. Выйди наружу. Тебе нужен лунный свет.
– Но тебе нужна моя помощь! – процедила Зора сквозь сжатые от боли зубы.
– Ты нужна мне здоровой, а не страдающей и вялой!
– Меня сейчас стошнит. – И Зора зажала рот посеребревшей ладонью.
– Иди. Тебе нужно на лунный свет. – Мари посмотрела на щенка, который занял свое место у двери. Зажав ладонями рану Ника, она подумала о другом: как песик проходит через лабиринт, ведя за собой Зору.
– Ригель, проводи Зору на воздух!
– Он разве станет?..
– Станет. – И Мари вернулась к зашиванию тяжелой раны на ноге, лишь раз оглянувшись, чтобы посмотреть, как Зора открывает дверь, и юный пес выбегает наружу и ждет, когда она пойдет за ним. «Спасибо тебе – ты такой умный, смелый и добрый! Спасибо, Ригель!» – послала ему вслед Мари вместе с любовью к своему другу. И, зная, что ее не подведут, снова принялась за дело.
* * *
– Я думала, будет хуже, – говорила Мари. Зора и Ригель вернулись аккурат тогда, когда надо было помочь ей перевязать свежезашитую рану на ноге. Потом Ника устроили как можно удобнее – частично на спину, частично на бок. Поместив инструменты в отвар желтокорня и собрав окровавленные бинты, обе, наконец, наслаждались минуткой покоя и кружкой чаю, сидя у очага и посматривая на спящего пациента.
– Я тоже думала, что он вот-вот вскочит и задергается, – призналась Зора. – Чем ты его опоила-то?
– Маковым соком и конопляным отваром, – посмотрев на Зору, она не удержалась от улыбки. – Сама бы сейчас не отказалась.
– Ха! Еще недавно я бы сама предложила тебе хороший снотворный чай и выволокла бы его тело подальше. Но я так горжусь нашими с тобой успехами, что даже не могу помыслить о том, чтобы все испортить.
– Приятно слышать, – сказала Мари. Потом вдохнула побольше воздуха в легкие и обернулась к Зоре:
– Ты мне здорово помогла. Спасибо! Я очень ценю твою помощь.
– Тебе спасибо! – Зора, кажется, искренне удивилась.
Но Мари еще не закончила.
– Ты будешь прекрасной Лунной Жрицей.
Зора порозовела.
– Мне… для меня это много значит, – смутилась она. Потом почти застенчиво добавила:
– Ты напомнила мне Леду. Она бы тобой гордилась.
Мари улыбнулась:
– Она бы тоже не позволила тебе убить Ника!
– Да уж, понимаю. Тем не менее я бы тоже посоветовала ей перерезать ему горло.
– Да, точно, а в ответ мама бы прочла тебе такую лекцию о доброте и гуманизме, что у тебя бы уши завяли!
Зора перевела взгляд на Ника:
– Уж в этом я не сомневаюсь. – Обернувшись к Мари, она добавила: – Но это не сработает.
– Может сработать. Если мне удастся не допустить заражения, я почти уверена, что он поправится. Ну, и если я не упустила какого-нибудь смертоносного внутреннего кровотечения.
– Нет, я не то хотела сказать. Я имела в виду, что Землеступы и Псобратья никогда не смогут жить в мире. Вот что не сработает. Между нами слишком много боли и крови. Как ты можешь им доверять?
– Мама полюбила одного. У них получилась я. Они хотели жить в мире, – сказала Мари.
– И за это убили твоего отца. Мари, нельзя быть и тем, и другим. Ты либо Землеступ, либо Псобрат.
Мари посмотрела на Ригеля, который спал без задних ног у ложа Ника.
– Но я и есть наполовину Землеступ, наполовину Псобрат! – возразила она.
– Тебе придется выбирать, в чьем мире жить, – сказала Зора.
Не спуская глаз с Ригеля, Мари сказала:
– Я уже сделала свой выбор, когда меня выбрал Ригель.
– Нет, ты не обязана жить, как Псобрат, только потому, что у тебя есть пес! Ты можешь стать частью Клана! Мари, я уверена, тебя примут – такую, какая ты есть, – за твои таланты.
Мари фыркнула:
– Вообще-то Жрицей Луны будешь ты, а не я.
– Но ты тоже можешь этим заниматься! Я не имею в виду – только тем, что делает Жрица. Не хочешь призывать Луну – не надо. Ты ведь можешь куда больше! Ты потрясающе рисуешь. Ты талантливый лекарь, и это правда! И замечательный учитель, хоть и ворчишь. Клан оценит любой из твоих талантов. Думаю, они сквозь пальцы посмотрят на то, что ты наполовину из Псобратьев и у тебя живет чудище, если ты поделишься с ними своими умениями. Ты же в этом не повинна, твоих родителей уже нет в живых, так что запрещать, по сути, нечего!
Мари в раздумьях пила чай.
Ник застонал, и она тут же вскочила.
– Зора, помешай отвар, который я поставила на огонь, и принеси мне, как только он немного остынет! – Она подошла к ложу Ника и ласково обняла его за плечи: – Ник, тебе нужно как можно меньше шевелиться. Наконечник я вытащила, раны зашила, но если ты не будешь лежать спокойно, они снова начнут кровоточить.
Он повернулся и посмотрел на нее сонными глазами:
– Спину печет, как огнем.
– Я знаю. Прости. – К ней поспешила Зора, неся остро пахнущий отвар. – Выпей. Это поможет.
Зоре пришлось помочь Мари приподнять Ника, и он закашлялся, плюясь и фыркая, но выпил всю кружку. Потом откинулся назад, постанывая от боли.
– Воды, – слабым голосом сказал он.
– Я принесу, – Зора забрала у него кружку и подошла к ведерку с питьевой водой. Набрав кружку, она передала ее Мари. Они снова приподняли Ника, чтобы он мог пить. После чего устроили поудобнее.
Мари увидела, что травы подействовали: мышцы парня расслабились. Перед тем, как уснуть, он потянулся, чтобы найти Ригеля. Довольно вздохнув, он погладил пса и провалился в сон.
– Как ты можешь на это смотреть! – тихо сказала Зора, разливая свежезаваренный ромашково-лавандовый чай, и села, уютно подтянув ноги, возле очага на свое, уже обычное место.
– Смотреть на что?
– На то, как он зациклен на твоем чудище.
– Знаешь, можешь назвать его Ригелем. Его так зовут.
