– Одно дело след, другое щенок. Щенка нет как нет, зато нарвались на паучью свору, да на взрослого самца, которого пришлось прихлопнуть, пока он не прикончил нас, да на самку, которая визжит, будто ей хвост прищемили. – Тадеус подошел к рыдавшей самке, перерубил веревку, что связывала ее с другой землерылихой, и грубо дернул, протянув конец веревки Нику. – Я уже сказал, ты за нее в ответе.
Самочка пошатнулась, и Ник схватил ее за руку, чтобы не упала. Та надрывно всхлипнула и отодвинулась, насколько позволяла веревка. Застыв на месте, она глядела на Ника большими влажными глазами.
– Попробуй с ней поговорить, – посоветовал О’Брайен.
– Поговорить?
– Ну, знаешь, как с напуганным щенком.
Ник презрительно фыркнул.
– У напуганного щенка ума побольше, чем у землерылихи.
– Да ладно тебе! Ты же знаешь, они все понимают, только почти не говорят. По крайней мере днем понимают.
– Все, пошли! – крикнул стоявший впереди Тадеус, и отряд нестройно двинулся вперед.
Самочка зарыдала еще громче и все пятилась назад, натягивая веревку, будто пыталась и Ника утащить за собой в лес.
Ник вздохнул и намотал веревку на кулак, пытаясь не потерять равновесие.
– Пойдем же, – сказал Ник как можно мягче и потянул за веревку, увлекая самочку вперед. – Возвращаться нельзя, там опасно.
– Тащи же ее, Ник! Тадеус рвет и мечет. Задержимся из-за нее хоть на минуту – шкуру с тебя спустит, – подгонял О’Брайен.
– Идите вперед, а мы вас нагоним. – Ник сделал кузену знак отойти и повернулся к самочке. Ну и жалкая уродина! Низкорослая, как все землерылихи. Да не то слово, совсем коротышка. В темных волосах запутались листья и мусор; плоское, как блюдце, лицо заревано, выпачкано грязью, слюною, кровью.
– Не бойся, на острове тебя не тронут. – Ник махнул в сторону моста, на который уже ступали остальные. – Отведем тебя туда, и все будет хорошо.
Самочка посмотрела ему в глаза и заговорила.
– Хорошо уже никогда не будет. Вы застрелили моего папу.
Голос писклявый, срывается от волнения, но слова четки и понятны, все до единого. Нику вдруг вспомнилось, как она бросилась на труп землерыла, обняла его, запричитала – Тадеусу пришлось оттащить ее в сторону. Вспышка ее была непонятной, необъяснимой. А сейчас она с ним говорит! Да еще ночью! Видно, и вправду была привязана к тому самцу.
– Как тебя зовут? – неожиданно для себя спросил Ник.
– Дженна.
– А меня Ник. Дженна, давай переправимся через мост в твой новый дом.
Дженна задумалась, вытерла лицо ладонью. Посмотрела в сторону моста, потом на Ника и вдруг просияла – глаза разгорелись, щеки зарумянились.
– Отпустишь меня? Ну пожалуйста!
Ника будто ударили под дых.
– Не могу, Дженна! – выпалил он. – И даже если бы мог, нельзя тебе в лес ночью одной. Ты там погибнешь.
– Ты многого не знаешь, Ник. – И она вновь зарыдала в три ручья.
– Да, конечно, ты права. Я многого не знаю, но одно знаю точно: если ты не перейдешь со мной через мост, Тадеус потащит тебя силой.
– Он умер?
– Тадеус? Нет, вот он, жив-здоров, и сейчас он… – начал Ник, прикидываясь дурачком, но осекся, встретив невинный взгляд огромных глаз. Он собрался с духом, провел рукой по волосам и начал заново: – Да. Твой отец умер. Я… мне… прости меня, – добавил он, чувствуя себя так, будто его вот-вот засосет в зыбучие пески.
Худенькие плечи Дженны поникли.
– За что?
– Он напал на нас, пришлось его убить.
– Я не о том. За что «прости»?
Ошеломленный, Ник не знал, что ответить. Он застыл, не сводя с самочки глаз. Наконец она, обхватив себя руками, будто ее тщедушное тело вот-вот развалится на части, заковыляла вперед по разбитой дороге к мосту, и Ник поплелся следом.
Они без труда нагнали остальных. Ник не ожидал от Дженны такой прыти – другие землерылихи еле ногами перебирали. При свете дня они молча, но деловито копошились на грядках и будто чудом заставляли каждую травинку расти, каждый куст – приносить урожай. Но с наступлением темноты их можно было только вести, погонять, понукать, сбивать в стадо. Нику казалось, что на воле всякая самка-землерылиха должна вести себя подобно кроту – отыскать нору и заползти туда. А если норы поблизости нет, она выроет ее когтями и спрячется.
Землерылы не умеют о себе заботиться.
Они не разговаривают.
Не оплакивают родителей.
Не задают многозначительных вопросов тонкими голосами, не смотрят на тебя большими глазами, полными слез.
Ник украдкой наблюдал за Дженной, пока они осторожно продвигались вперед по ржавому остову моста, а затем по дороге, что вилась вдоль восточного берега острова, со стороны Канала. Дженна все плакала, но уже тише. Дождь и слезы смыли с ее бледного лица кровь и грязь, и выглядела она совсем юной и очень печальной.
– Молодцы, нагнали нас до того, как Тадеус спохватился. Вот и хорошо. Тадеус сегодня не в духе, явно не с той ноги вылез из гнезда, – промолвил О’Брайен и указал взглядом на Дженну. – А она утихомирилась. Хорошая работа, братишка!
– Но мне что-то нехорошо. – Ник понял, что говорит вслух, лишь когда встретился с потрясенным взглядом О’Брайена и услышал его слова.
– Пауки тебя все-таки покусали? Чтоб их, Ник! Надо было тебе…
– Да нет, все в порядке, – поспешно ответил Ник, избегая смотреть на Дженну. – Просто скорей бы домой.
– Да, скорей бы, братишка. Выше нос, вот уже и пристань! Еще чуть-чуть – и будем дома. – О’Брайен хлопнул Ника по спине. – Главное, ты напал на след щенка!
– Да, верно. Славная была ночка. – В собственном голосе Ник уловил фальшь, а когда обернулся, то увидел, что Дженна смотрит на него. – Пойдем. – Он слегка потянул за веревку. – Отведу тебя в твой новый дом. – Не глядя на нее, Ник прибавил шагу и повел Дженну мимо Охотников к остальным самкам. Те стояли молча на дощатом причале и смотрели пустыми глазами. Дженна безропотно следовала за ним, а когда он достиг пристани, то остановилась, будто уперлась в невидимую стену. Ник оглянулся – она смотрела на Канал с рядом плавучих домиков, что лениво покачивались на волнах.
Ник подумал и вместо того, чтобы втащить ее на пристань, подошел к ней поближе и заговорил как можно мягче:
– Ничего не бойся. В этих домиках землерылы… – Он тут же поправился: – То есть в них живут твои собратья. Никакие насекомые здесь не страшны, даже тараканы-убийцы. Представь, будто это… ммм… плавучие норы.
– Ник, они же безмозглые! Не трать время на болтовню с этой тварью. Ты нас задерживаешь. В который раз. – Тадеус сердито увещевал Ника из лодки, в которой им предстояло плыть к домикам на воде. Остальные самки уже сидели в ней молча, потупившись.
