Память частично вернулась к нему однажды утром, когда он, еще не открыв глаза и лишь вдыхая крепкий и какой-то опасный аромат, понял, кто он и откуда. Теперь он не был Иваном, это имя придумала ему Моника. Он вспомнил, что его зовут Виталий и что у него, оказывается, есть и своя жизнь. Что в начале июля он прилетел в Варну на самолете, что его и еще несколько человек встретили в аэропорту и привезли в отель, где поселили в уютном одноместном номере с окном, из которого открывался вид на море. Он даже вспомнил название отеля – «Гларус». Гларусы – это такие огромные чайки, которые кружили над отелем и которых Виталий, завтракая на террасе гостиничного ресторана, подкармливал булочками и сыром. Вспомнил он и девушку из соседнего отеля «Голубая лагуна», ее звали Лера, Валерия. Красивая, черноглазая, с порывистыми движениями, улыбчивая, милая. Она не позволяла ему приблизиться к себе настолько, насколько ему хотелось бы, хотя кокетничала напропалую, хохотала, заигрывала с ним, дразнила…
Он не мог расспросить о ней Монику, понимал, что ей это может не понравиться, ведь Моника почти что заявила свои права на него.
Свое пребывание в больнице он помнил смутно. Головокружение и острое чувство голода. Еще боль по всему телу, словно по его венам пустили маленькие иглы, которые кололи его изнутри, выпуская кровь. Он был тогда очень слаб. И это Моника привезла его к себе, сказала, смеясь, доктору Тодорову, что он, Виталий, вовсе не человек, а превратившийся в человека пеликан. Он не мог понять, почему она говорит о нем как о пеликане. И только недавно она напомнила ему, что его нашли на озере, в густых зарослях тростника, рядом с пеликанами, без чувств, без памяти, умирающего.
Сейчас, когда прошло столько времени, он вдруг понял, что не особенно-то Моника и хотела, чтобы он что-то вспомнил. Ей нравилось ухаживать за ним – беспамятным, беззащитным, без имени и фамилии, адреса и прошлого. Ее интересовало только его настоящее и будущее.
– Меня зовут Виталий Колосов, я живу в России и вспомнил свой адрес… – сказал он ей дрожащим от волнения голосом и увидел, как улыбка сошла с ее нежного лица. Моника с силой раздавила в пепельнице тонкую сигарету.
– А как на озере оказался? Кто тебя туда привез, помнишь? – спросила она на плохом русском.
Нет, этого он как раз не помнил, и Моника снова засияла улыбкой.
– Думаю, мне надо сообщить об этом в консульство… – неуверенным голосом проговорил он. – У меня могут быть неприятности.
– Конечно, сообщим.
– Моника, я очень благодарен тебе за все, но мне пора возвращаться домой…
Завтракали, как и прежде, на террасе. Свежайшая белоснежная брынза, тосты, теплая баница – слоеный пирог с брынзой, абрикосы и кофе. Моника курила, сосредоточенно глядя на раскинувшееся вдали, поблескивающее на утреннем солнце озеро.
– Мы можем заключить брак, Иван.
– Меня зовут Виталий.
– Мы можем заключить брак, Виталий, если пожелаешь. И ты станешь гражданином Европы, это очень престижно, выгодно, – она говорила на смешном русском, чудесным образом коверкая слова. – У тебя не будет никаких проблем.
– Еще я вспомнил, как звали ту девушку, с которой я познакомился в отеле, – он увильнул от разговора о браке. – Ее имя – Лера, Валерия.
– Ты любишь ее?
– Моника, как я могу любить девушку, которую почти не знаю! Просто мы познакомились в самолете. Потом оказались в соседних отелях, ее поселили в «Голубой лагуне».
Моника поджала губы.
– Я должна рассказать тебе кое-что, – сказала она наконец, раскуривая новую сигарету. – Все началось с того, как ты знаешь, что одна женщина с ребенком нашла вас на берегу… Она подумала, что вы оба мертвы – ты и какая-то девушка. Но ты, к счастью, был жив. Документов при вас не было, поэтому никто не знал, кто вы такие, откуда, и уж конечно, никто не знал, что вы – русские.
– Да, я знаю, ты говорила мне об этом. Но теперь-то, когда я вспомнил, как зовут девушку, с которой познакомился, можно предположить, что это была именно Валерия. Она погибла, надо сообщить в консульство, а уж они там знают, что делать в таких случаях. Ведь ее близкие должны знать о том, что с ней произошло.
– Для начала полицейские покажут тебе фото убитой… А вдруг это вовсе и не она? И вообще разве ты помнишь, что с вами случилось?
– Нет, не помню.
– Но ты хотя бы понимаешь, что вас обоих хотели убить. Обоих, понимаешь? – Голос Моники дрогнул. – Это значит, и тебя, и ее. Она умерла, а ты остался жив, и мы должны быть очень осторожны, Иван… Виталий… У нас в Болгарии редко кого убивают. У нас спокойно в этом смысле. Но вас отравили сильным ядом. Ваши тела выбросили в озеро, в заросли тростника, чтобы вас там долго не могли найти. Это было спланированное убийство, понимаешь? Жаль, конечно, что ты не помнишь, как все было… Что вы пили, ели… Экспертиза показала, что в желудке девушки был отравленный кофе.
– Да, доктор Тодоров сказал то же самое и обо мне… Что и меня отравили.
– Дорогу сюда тоже не помнишь? На чем ехали? Где были, останавливались? Кто угощал кофе?
– Нет, не помню. Последнее, что я помню, причем довольно смутно, это номер в отеле, кровать, белое покрывало и шкаф белый тоже, а внутри него все оклеено желтыми обоями с райскими птицами… – вдруг вспомнил он. – Туда я сложил свои вещи.
– Что толку вспоминать кровати и шкафы, когда нам и так известно, что ты останавливался в «Гларусе».
– Моника, я понимаю, что тебе не хочется, чтобы я уезжал, но ты же взрослый человек, ты должна понимать, что так дальше продолжаться не может, ведь меня наверняка кто-то ищет… Вернее…
– Виталий, кто именно тебя ищет? Кто ждет? Господи, как же хорошо было, когда ты принадлежал только мне…
– Но ты не могла не предполагать, что рано или поздно память вернется ко мне и я вспомню, кто я такой и откуда. Я же не инопланетянин, у меня есть родные, близкие люди… Ты представляешь, как они сейчас волнуются?
– Хорошо, я согласна. Ты должен сообщить полиции свое имя и адрес, согласна и с тем, что ты должен дать знать о себе своим родным. Но мы можем заключить здесь брак, и тогда ты сможешь остаться тут, у меня, и этот дом будет твоим! Мы будем с тобой счастливы!
– Моника… Господи…
С одной стороны, ему льстило, что в него влюблена такая красивая девушка, с другой – ему было не по себе, что он может потерять свободу, что будет жить в чужой стране, без средств к существованию, находясь в зависимости от жены. Нет, такие истории хороши только для сериалов или шоу, в реальной жизни нет ничего ценнее свободы.
– Скажи, когда меня нашли, при мне денег не было? – задал он опасный вопрос, который подразумевал его желание с помощью денег хотя бы немного почувствовать себя независимым.
– Нет, ничего при тебе не было. Ни документов, ни денег. Тебе что, понадобились деньги? Если для тебя это так принципиально, тебе могут выслать деньги на мое имя, пока у тебя нет паспорта…
