– Ничего, ничего, продолжай! – поощрил Ангус, ничем не выдав того обстоятельства, что он вообще-то и не ведал о таких тонкостях. Он лекарь, а не лазутчик и не убийца! Заклинаниями низшего уровня, которыми пользуются лазутчики и убийцы, он не то что не интересовался, у него и мысли такой не было – ими поинтересоваться!
– В общем, перли, как идиоты. Никакого понимания тактики, никакого понимания воинского дела – сплошной тупой натиск. Так, как они привыкли в городе. Разбойники, одно слово.
– Как Братство отреагирует на убийство Хозяина и его людей?
– Никак. Нейтрально. Возможно, даже одобрит. Потому что Хозяин и его люди на самом деле конкуренты Братства. Они убивают, а нам это не нравится.
– Вам не нравится?! – едва не фыркнул Ангус. – Вам, убийцам, не нравится убийство?!
– Я неточно выразился. Нам не нравится, когда убийство совершается некомпетентными людьми, некрасиво, неправильно.
– И потому, что они отнимают у вас доход, так? – понимающе кивнул Ангус.
– Действительно, они отнимают у нас доход, – невозмутимо продолжил Хесс. – Это просто подонки, которые убивают за медяки, подонки, которые не имеют никакого понятия об искусстве убийства! Они убивают не по контракту, а только потому, что им так захотелось. А это неправильно. И они умрут.
– И чем скорее, тем лучше, – степенно кивнул Ангус. – Хозяин прождет сутки, может быть, двое, а потом пришлет сюда отряд – более крупный и состоящий из более умелых бойцов. А нам этого не надо. Только вот что – разве вы справитесь вдвоем?
– Справимся! – медленно и веско проговорил Леван. – Зря они с нами связались. Это их ошибка. Огромная ошибка. А уйдем мы сегодня в ночь, вернее, вечером, чтобы успеть до закрытия ворот. Темнеет уже поздно – кончился сезон дождей. Дождемся ночи, и… сделаем дело. Те, кого ты обработал, учитель, рассказали все, что знают. Наемник – тот, можно сказать, бесполезен, его наняли в гильдии, он и не знал, что предстоит делать отряду и зачем они сюда идут. Он был чем-то вроде телохранителя при главном ублюдке того отряда, что шел сюда нас убивать. А вот второй, чернокожий, тот много чего интересного рассказал. И где сидит Хозяин, и как к нему добраться, и вообще все, что было нужно нам для успеха этой акции. Я уверен, у нас все получится.
– Что с рабынями? Как их здоровье? – Ангус задумчиво посмотрел туда, где находилась комната трех рабынь. – Кормили? Лечили, как я вас учил?
– Конечно. Бульон, перетертое мясо едят. Снадобье пили. Выглядят уже совсем неплохо.
– Много едят! – ворчливо буркнул Леван, поджимая губы. – Жрут, как звери! Такие прожорливые девки – кошмар какой-то! Так они нас совсем обожрут! Продуктов-то у нас не так уж и много! Только то, что принесем на спине! А много ли на спине можно принести?!
– А зачем вы на спине носите? Что за глупость? – задумчиво протянул Ангус, думая о своем. – Купите лошадей. Вьючных. Конюшня для них есть – вычистите ее, и держите их там. Раз уж мы тут поселились – так надо обустраиваться как следует. Дорогих не покупайте, крепких купеческих лошадок берите. Штуки четыре. На одной едешь, другую в поводу ведешь. Вот и все. Даже странно, что вы об этом не подумали. Что касается рабынь, нормально все с ними. Я подстегнул их организм, вот они и едят, восстанавливают силы. Скоро поднимутся, будут работать. И у вас время освободится – для учебы, например. И для… своих дел. Шагайте в город, я послежу за ребенком и за рабынями.
– Он уже ползет довольно быстро! – похвастался Хесс, улыбнувшись во всю ширь лица, что для него было явлением довольно-таки редким. – Замечательный ребенок!
– Да, забавный клоп, – кивнул Леван, чем заслужил неприязненный взгляд Хесса, не одобрявшего таких высказываний в адрес своего мелкого «божества». – Растет не по дням, а по часам! Даже удивительно…
– Ничего удивительного, – возразил Ангус, – у него измененный организм. Я не знаю, каким он вырастет, но то, что он будет отличаться ото всех людей, что есть на свете, гарантирую. Очень интересно будет за ним понаблюдать, очень…
– Ну-ка, ну-ка, повернись! – Ангус внимательно осмотрел ребенка, приподняв его над колыбелью. Тот радостно улыбнулся – как и всегда. Это был очень жизнерадостный малыш!
Лекарь даже начал подозревать, что мальчик идиот. Нет, ну в самом деле – нельзя же все время быть вот таким спокойным, довольным всем и вся? Этот комочек плоти не смогли смутить ни порождения Тьмы, ни битва, которая недавно шумела у него под окном. Крики, звон клинков, стоны – а ему все равно! Спит, ест и улыбается! Это что – нормально?!
Внешне, правда, все в порядке – ребенок как ребенок. Никаких особенностей. Не толстый, но вполне себе упитанный, розовый, чистенький, загляденье, а не ребенок! Может служить образцом здоровых младенцев!
Ангус осторожно опустил Конора в колыбель, и тот остался стоять, вцепившись пальцами в деревянные перекладины. Лекарь усмехнулся – хех! Он уже стоит сам, не то что ползает! А скоро и пойдет!
Муха села лекарю на щеку, и он досадливо отмахнулся – лезут, поганцы, в дом. Чуть откроешь дверь – и они буквально врываются! Немудрено, что вокруг дома объявилось столько мух, – лужайку залили кровью, устроили бойню. Не скоро выветрится этот мерзкий запах мертвечины, запах крови! Да и трупы нападавших не так уж и глубоко лежат – на опушке леса, в овражке. Мух привлекают. Парни яму копали – изругались. Корни там, все переплетено корнями. Но лесу подкормка. Лес любит мертвечину… Из праха вышли, в прах ушли.
Ангус сморщился, будто почуял запах падали, махнул рукой, отгоняя назойливую тварь. Муха покружилась над головой и вдруг метнулась вниз, усаживаясь на нос Конору. Тот замер, сведя глаза в точку и глядя на гадкого агрессора. У маленьких детей взгляд легко сводится в точку – организм еще не устоялся. Не дай боги, эдак и косоглазие может развиться!
Лекарь сделал движение, чтобы согнать муху с ребенка. Но эта пакостная тварь будто почуяла желание ее убить и мгновенно отправилась в воздух, назойливо кружа перед лицом младенца и явно не желая покидать такую завидную добычу.
Завидную, да, – муха чует запах мочи, идущий от пеленок, которые нужно сменить, запах пота человеческого детеныша, а ему жарко в пеленках! Запах каши, которой перед уходом в город накормили Конора его «няньки». А любой, даже самой тупой мухе ясно: раз есть запах, значит, есть пожива! Эта муха явно тупой не была.
Ангус потянулся за тряпкой, чтобы отогнать назойливую тварь. И тут произошло неожиданное, то, что повергло его в ступор: когда муха пролетала мимо лица Конора, малыш вдруг вытянул руку и ловко схватил жужжащую тварь – так же легко, так же просто, как если бы она была размером с орех и лежала у него в колыбели, неподвижная, как булыжник возле дороги. Вот так – оп! Муха уже в кулачке, и маленький хищник тянет ее в рот!
– Брось! Брось сейчас же! – Ангус вскочил, забыв про больную ногу, бросился к Конору, направлявшему добычу в открытый рот с ловкостью завзятого паука, перехватил руку негодника в тот момент, когда эта самая рука, вымазанная в крови и внутренностях несчастной мухи, едва не оказалась в зоне досягаемости розового язычка.
