Уже когда они подходили к дверям шикарного борделя, случилось происшествие, едва не стоившее Ангусу кругленькой суммы и делавшее бесполезным и глупым сегодняшний поход за драгоценными камнями. Конечно же, его обокрали.
Почувствовал он это практически мгновенно – пояс вдруг стал легким, как пушинка, кошель, в котором все еще позвякивали увесистые серебряные и золотые монеты и лежали два драгоценных кольца, обрел ноги, принадлежащие шустрому тощему парню лет двадцати, замелькавшему меж прохожих будто лис, спасающийся от охотников между кочками осоки. Ангус от неожиданности замер, открыв рот, и только разевал его, будто рыба, вытащенная на палубу рыбацкой шхуны, перед тем как ее трахнут по башке деревянной колотушкой.
Спас положение Хесс, который недреманным оком следил за обстановкой вокруг охраняемого объекта. Когда лекаря «случайно» стиснули трое прохожих – двое шли навстречу, один оказался сзади, якобы наткнувшись на неожиданно остановившегося Ангуса, – Хесс все сразу понял. Рука его нырнула в карман, секунду он фиксировал взглядом убегающего воришку, а потом что-то метнул – легким, почти ленивым движением. Воришка упал как подкошенный, проехав по мостовой пару шагов, и уткнулся макушкой в столик уличного торговца пирогами. Хесс тут же легкими прыжками подскочил к поверженному супостату, выхватил у него из-за пазухи кошель Ангуса, поднял с земли что-то круглое, небольшое и сунул эту штуку в карман. Затем вернулся к лекарю и протянул ему кожаный мешочек с ровно обрезанным ремешком крепления:
– Возьми, учитель. И спрячь поглубже. И вообще, я хотел тебе сказать: никогда не носи деньги в кошеле, подвешенном к поясу. Мы… хм… воришки называют такие кошельки «подарок Создателя». Срезать его – пара пустяков. Двое тебя зажимают, один срезает и убегает.
– Что, эти двое были с воришкой?! – недоверчиво протянул Ангус, для которого, честно сказать, подобные откровения явились новинкой. Он не особо разбирался в уличных реалиях, ибо бродить по трущобам и городским улицам не любил и даже брезговал. Чего делать в трущобах блистательному офицеру, аристократу, лекарю императора? Трущобные люди не заказывают лекаря-мага и понятно почему. Так что делать ему в трущобах совершенно нечего. Ну… так было раньше.
Хесс не успел ничего ответить – рядом с ним вдруг выросли два здоровенных плечистых парня, в которых Ангус узнал тех двоих, с которыми столкнулся на дороге во время кражи. Он тут же чутьем беглеца почувствовал запах неприятностей, потянулся за кинжалом, но… не успел.
– Ты чего ребенка обидел, а? Ты зачем ему врезал? Да исчо и обнес? Верни хабар, сучонок! – Громила поднял кулак, на котором был надет здоровенный медный кастет, но не ударил. Как-то странно хрюкнул, глаза его закатились, и он мягко осел в уличную пыль, смешанную с кожурками орехов и затертой соломой.
Второй хотел что-то сказать, открыл рот… и устроился рядом с первым, упав на него крест-накрест, поперек живота.
Ангус не заметил движений Хесса, даже не понял, чем убийца свалил обоих парней, и только когда тот аккуратно убрал в чехольчик на куртке тонкую иглу с темным налетом на самом конце, все понял. Он сам делал этот парализант, наносимый на иглы, звездочки и клинки. Мгновенное действие, паралич мышц – достаточно хотя бы маленькой частичке яда попасть в кровь.
Ценное свойство! Убивать нужно только тех, кого нужно убить. Охранники, слуги и другие свидетели убийства в контракт не входят. Вот если бы за них заплатили – тогда другое дело. А так – пусть живут. Профессионал не оставляет за собой лишних трупов – это закон. Так ему однажды объяснил Леван.
Они поспешили уйти с места происшествия, пока ими не заинтересовалась стража. Ни к чему профессиональному убийце и беглому чернокнижнику встреча с представителями закона, даже если в этом случае Ангус и Хесс выступали в роли жертв. Да и вообще, тот же Леван давным-давно рассказал лекарю, что стражники в бедных кварталах, как правило, сидят на жалованье от преступных сообществ. Воры платят, чтобы им позволяли воровать, ловцы рабов – чтобы не слишком прижимали их промысел, барыги, перепродающие ворованное, платят за то, чтобы стражники закрывали глаза на их «работу». Ну а трактирщики, трактиры которых служат не только для застолий свободных от работы грузчиков и купцов, платят за то, чтобы стражники не слишком часто заходили в их трактиры с проверками и чтобы поскорее бежали на помощь по свистку, когда нужно выдворить разбушевавшегося клиента.
Впрочем, в последнем случае они старались справляться своими силами или силами тех, кто не хотел, чтобы в этом трактире поднимался шум, а именно – силами воров, грабителей и всякой такой преступной мрази. Где, как не в трактирах, устраивать свои сходки преступникам, где еще обмывать удачные дела? Где заливать горе, когда их коллегу поймали «на работе» и укоротили на голову или отправили на императорские гребные суда, чтобы тот сгнил за веслами в течение ближайшего года-двух (большего срока там не выдерживал никто).
– Чем ты его достал? – Ангус покосился на Хесса, шагающего рядом с неизменно кисло-спокойным выражением лица. Тот молча сунул руку в карман и протянул Ангусу небольшой увесистый шарик – такие снаряды метали из пращей армейские пращники. Страшное оружие – шарик, попадая в шлем, делал в нем такую вмятину, что человек терял сознание. Или даже умирал, если попадание было особо удачным. Ангус даже поежился, представив, что ощутил парень, когда этот свинцовый желудь воткнулся ему в затылок.
Не останавливаясь, оба нырнули в дверь публичного дома, скрываясь с глаз возможных наблюдателей, и через несколько секунд оказались в «храме» похоти, представленном полутора десятками разнообразного сложения и расцветки жриц, тела которых едва прикрыты переплетением узких ленточек и дешевой бижутерии, сделанной из меди и покрытой недорогой позолотой.
Впрочем, опытный глаз Ангуса тут же заметил колдовские амулеты, слегка мерцающие в магическом зрении. Обычный человек не смог бы понять, что вот те сережки – на самом деле амулеты, которые уберегают женщину от нежелательного зачатия, а вот этот маленький камешек, вставленный в пупок, бережет плоть от заражения какой-нибудь из дурных болезней, выстроившихся в очередь перед любвеобильным лоном любой из здешних девиц. Без этих амулетов жизнь девушек была бы просто невозможна. Каждая из них пропускала через себя не менее трех – пяти мужчин в день, а самые удачливые, самые красивые – и по десятку клиентов любой степени «свежести» и чистоты. Это Ангус знал прекрасно, хотя никогда не пользовался услугами платных любовниц. Всю жизнь платили ему, а не наоборот.
– Господа! Добро пожаловать! – Хозяйка борделя расплылась в радостной улыбке, будто увидела давних друзей, когда-то потерянных на дороге жизни. Получилось это у нее вполне естественно и даже искренне – когда делаешь подобное самое меньшее десяток лет подряд, сама начинаешь верить, что любой клиент, приносящий тебе деньги, – друг, брат и любимый родич.
Впрочем, хозяйкой Анита Годор была совершенно номинально – будучи членом Братства и покинув список активных Братьев, она заняла выгодный и почетный пост управляющей борделем, тем более что до того она числилась в его штате, будучи для всех непосвященных одной из девушек, обитавших в комнатах этого дворца удовольствий. Быть девушкой для удовлетворения мужчин – это не только и не столько жизненные обстоятельства, это еще и склонность. Анита любила секс, и даже сейчас, когда ей шел уже шестой десяток, нередко пользовалась услугами наемных «жеребцов». Были в борделе и такие – номинально они числились охранниками, а на самом деле время от времени использовались для обслуживания богатых дам (вход с обратной стороны здания) и не менее богатых мужчин, склонных к «экзотическим» утехам.
