В советское время ничто не предвещало таких коренных преобразований в судьбе нашего родственника. Спортсмен-байдарочник, певун-гармонист, душа любой компании, рубаха-парень. Может, в прошлом даже бабник! Но в то время я еще был маленький и косолапый, а мир огромный, и частые сплетни-пересуды родни не достигали нашего слуха.
Медицинское образование и портняжье искусство открыли ему путь в дефицитнейшую сферу того времени – мир книг! На любом празднике он одаривал всех друзей и родных какой-нибудь книжкой, обязательно сопровождая нравоучительным назиданием. Стал много читать. Надо же было знать содержание своих подарков. Примеры известных личностей убедительно доказывают, что самое высшее образование получают самостоятельно.
Так он постепенно докатился до религии. Выучил наизусть суры Корана, стал толковать-разъяснять непонятные места, провожать людей в мир иной.
Регулярный многодневный пост и чтение намаза убрали с его век многочисленные ксантелазмы, разгладили морщины и заставили засиять небесным светом глаза. Легкой упругой походкой раз пять на дню он пробегал мимо наших окон. Торопился в мечеть.
Теперь о главном. Зачастую стремление к небесам не позволяет вовремя заметить камень под ногами. Постоянные размышления о духовной сфере привели его к полному небрежению своим внешним видом. Аскетизм!
Действительно, к чему застегивать непременно все пуговицы на ширинке брюк непослушными артритическими пальцами, если через определенное мочевым пузырем время возникает потребность снова их расстегивать-рассупонивать. Так и ходил в мечеть мошонкой нарастопашку. Молиться-то надо с чистыми помыслами и конечностями.
Однако все в руках божьих!
В этом он самолично убедился, когда сверзился с крыши дома. Какой черт его дернул и туда понес, за каким лядом и как он смог без посторонней помощи оседлать конек садового домика, нам никто не объяснил. Что он там не видел или забыл? Может восток искал или пятый угол? Только факт налицо. Его иссушенное молитвами тело полетело вниз, повинуясь законам притяжения, а душа вверх. Даже матюгнуться, наверное, как следует не успел! Человек не попугай по жердочке лапками переступать. А он, видать, переступил и ёкнулся! Соседям на радость.
– А-а-а!
Одним словом, летит на зов земли призывный, готовится все кости пересчитать и заодно на небо в овчинке любуется.
Вдруг кто-то резко прервал его вертикальное падение. Как серпом ухватил! Прямо за мошну! И так держит на весу вниз башкой. Только ветер бренное тело раскачивает да в уши свистит.
Еще громче заорал бедняга. Муэдзин позавидовал бы! Раньше кричал от страха и неожиданности, теперь от боли и неизвестности! У страха и так глаза велики, а от боли в паху еще больше!
Глаза из орбит прямо на лоб сползли. Зенки вылупились. Он их чуток вверх скосил, то есть на свой низ, чтобы узнать, кто же это так безжалостно с ним обошелся?
Сердце зашлось! Смотрит, а в его привычно открытой всем взорам и ветрам ширинке посторонний предмет торчит. Крюк для поддержания электрических проводов называется.
– А-а-а! Видать бог спас, миловал! – успел подумать Раис-абый. – Пока не убило! Так ему угодно было! Аллах акбар! – вознес он по-арабски хвалу Аллаху! – Хорошо хоть на кол не посадил! В жертву! – Он вдруг вспомнил, что с этой стороны дома, аккурат под ним, он давеча от воришек железные трубы вкопал и колючей проволокой обтянул. – А-а-а!
Взмолился что есть мочи Раис-абый небесам и прохожим, чтобы помогли, сотворили чудо, сняли с крюка ненавистного! Да где там?!
Одна старушонка соседская стоит-любопытствует, чего это там Раис под крышей выделывает, ногами сучит-выкаблучивается. Ладошку к подслеповатым глазам поднесла, чтобы лучше видеть. Слуховой аппаратик в ухо хлопнула, чтобы лучше слышать, ни одной подробности не упустить!
Бабонькам известно, что надо! Их хлебом не корми, дай посмеяться над чужим горем. Мужским фиаско особенно!
Наконец разглядела! Чуть вставной челюстью от ужаса не поперхнулась! Век такого лиха не видывала!
Уморилась! Слегла на грядку с морковкой, сухонькими ножками конвульсивно подергивает.
Хоть «Скорую помощь» зови, откачивай!
Увидел Раис, что дело принимает плохой оборот, хуже некуда! Соседка загибается – даже ухи не просит! Лежит на земле, живот придерживает, чтобы колики не прокололи.
Кто же ей, бедняжке, молитвы на сон грядущий прочитает, в последний путь по-людски проводит? Как же можно такой случай упустить? Помощь не оказать?!
Исхитрился Раис электрические провода из мошны выдернуть. Висит, поочередно руками то за крюк хватается, то свой крючок прикрывает. Совсем без штанов остался! Стыд потерял. Наизнанку вывернулся. Зато живой, невредимый, почти некоцаный.
Потом и сам не мог вспомнить, то ли спрыгнул эквилибристом на землю, то ли напротив наверх как обезьяна взлетел!
Это под восемьдесят лет-то?! Какие, однако, резервы в человеке сокрыты!
Пока тюбетейку искал, чтобы на помощь бежать, в последний путь соседку провожать-исповедовать, старушонка потихоньку сама оклемалась. Говорит, икая, слезами от смеха захлебываясь:
– Спасибо, тебе господи, ик! Перед смертью дал на такое чудо посмотреть! Ик! Насладиться! За сто лет впервые видела мошонку под крышей! Не приведи, господь, еще раз такую страсть увидеть! Не переживу! Ик!
* * *
С тех самых пор Раис-абый всегда перед выходом на улицу старательно на все пуговки застегивает ширинку. На всякий случай!
И тебе, мой друг, советую поступать так же! Проверяй! Застегивай!
Атас!
Морская романтика привлекает всех мальчишек, особенно не достигших половой зрелости. Ну, кто не слышал песню Новеллы Матвеевой?
«Мы капитаны, братья, капитаны,
Мы в океан дорогу протоптали,
Мы дерзким килем море пропороли
И пропололи от подводных трав.
Но кораблям, что следуют за нами,
Придется драться с теми же волнами
И скрежетать от той же самой боли,
О те же скалы ребра ободрав».
И-йех! Так и хочется оторвать зад от нагретого дивана, опрокинув пиво на пол, крепко сжать вставными зубами дедов кортик и прохрипеть, раздирая турецкий халат на груди:
– На абордаж!
* * *
Боцман Леха Полуда был из наших! Романтик! Рыжебородый, косолапый, метр с бескозыркой, всегда в тельнике, кулаки-пудовки. Одним словом, настоящий морской волк. Орел! Ходок! Моряки ведь не плавают. По морской традиции он был весьма охоч до женского пола и выпивки. Когда же удавалось это совместить, он чувствовал себя на седьмом небе.
Безнаказанно Леху никто не рисковал обматерить или, не приведи господь, послать куда-нибудь. В Керчи это знала каждая собака. Только жена, сухопутная крыса, воспитывавшая троих детей, позволяла себе это удовольствие.
