В этот момент их мамочка переживала дурноту, но без тошноты. Родители всегда страдают, когда дети ведут себя плохо, дурные слова употребляют. Мамочке было горько, но не во рту, а в неопределяемых частях тела – под зубами и вокруг прочих костей. Состояние ни на что не похожее, отчаянно мутит, хотя позывы рвоты не накатывают. Плохо без внешних причин, отвратительно без повода.
Неудержимо хотелось исправить настроение, как руки грязные вымыть.
Мамочка остановилась у продуктового ларька и купила три плитки шоколада, тут же срывала обертки, грызла как алкоголик. Это из анекдота, Гриша рассказывал. «Сын спрашивает у отца: "Папа, почему ты водку пьешь?"» – «Потому что она жидкая. Была бы твердая – грыз бы». Они еще наслушаются анекдотов, новый папочка обожает этот вид устного народного творчества.
Шура и Женя ссориться прекратили, получили ударную порцию глюкозы. Стало сладко до приторности. Ругаться, когда очень сладко, – неестественно и глупо.
К ларьку подошла полная женщина, с завистью посмотрела на мамочку, сказала, что некоторым везет: трескают шоколаду, сколько влезет, и не толстеют.
Нина подумала, что скоро так пополнеет, что в лифте одна поместится с трудом, другие пассажиры не войдут. И гардероб надо менять, и детям уйма вещей требуется. Где взять деньги? Правительство, по телевизору говорили, материнский капитал обещало, кажется, крупный, но отложенный.
Дело за малым – дожить. Последний раз она столько шоколада слопала, когда в Новый год стащили у Ваниной мамы из серванта стратегический подарочный набор. Нина конфеты трескала, а Ваня обертки комкал, чтобы родители не увидели. Конспиратор! Подпольщик! Другую барышню завел и даже не рассказал.
Эмма Леонидовна приехала к подруге, чтобы обсудить предстоящее бракосочетание Нины и Вани. Единственные дети, событие ответственное, подготовить и провести его следует достойно. Решающее слово, конечно, за молодыми. По целому ряду вопросов: какого масштаба свадьба – скромная дома или широкая в ресторане, сколько гостей, будут ли приглашаться родственники из провинции, начальники и сослуживцы родителей, или обойдется близкими друзьями – должны ответить Ваня с Ниной. Надо определиться со сметой, занять денег наверняка придется, можно кредит в банке взять. И еще немаловажный момент: где будут жить ребята? Обе родительские квартиры двухкомнатные, малогабаритные, там и там молодоженам выделяется комната. Но у Ниночки-старшей муж, у Эммы просторнее и по всем статьям удобнее. С другой стороны, Нина с сыном разлучиться никогда не могла. Ей все кажется, что за Ванечкой плохо присматривать будут. Хотя уж пора ему самому научиться ботинки чистить!
Но оказалось, что ни одна из подруг даже минимумом информации о предстоящей свадьбе не владеет. Им было сообщено – женимся, без подробностей. Эмма Леонидовна решила позвонить дочери. Нина Сергеевна пошла в комнату к сыну выяснять планы.
– Доченька, я сейчас у Нинули, – сказала Эмма Леонидовна в трубку, когда Нина ответила. – Мы хотим обсудить смету предстоящей свадьбы. Сколько человек планируется? Дома или в ресторане?
– Мама, я за Ваню не выхожу.
– Как? Ты только вчера объявила, что женитесь!
– А сегодня все переменилось.
– Ты не выходишь замуж?
– Выхожу. Но не за Ваню, а за Гришу Симонова. Помнишь его? Со мной на кафедре работает…
– Нина! Я не нахожу слов! Что за свистопляска? Ведь это не игрушки! Сегодня у тебя один, то есть второй, а завтра будет третий?
– И последний. Остался только вьетнамец Май Ноанг Лонг.
– Какой май? На дворе зима! Почему вьетнамец? Нина, что с тобой творится? Ты с ума сошла?
– Не без того.
– О господи!
– Мама, не волнуйся. Я пошутила.
– В какой части твоих заявлений? О беременности тоже?
– Нет, беременность имеется. Но суетливые поиски кандидата на формального отца моих детей – это, наверное, симптомы психоза или шизофрении. Я осознаю, только совладать не получается.
– Ниночка, сейчас приеду домой и мы…
– Не торопись. Я очень устала, ложусь спать, не буди меня. Хорошо? Мама, на Западе принято сейчас рожать одиноким женщинам, модно даже. Однополые гомосексуальные пары детей заводят…
– Какие-какие пары? Доченька, говоришь точно пьяная. Ты случайно?..
– Алкоголя не употребляла, от шоколада охмелела. Три плитки съела. Мама, в тот Новый год, помнишь, вы с тетей Ниной удивлялись, куда пропали конфеты в коробках и плитки шоколада? Это мы с Иваном съели. В основном – я. Ванька следы заметал.
– Не помню.
– Нам лет шесть или семь было.
– Все равно не помню. Ниночка…
– Да нормально со мной, мама. Меня от сладкого развозит, как от шампанского. Сейчас усну сном младенца… И все-таки два младенца – это перевыполнение… как под правительственную программу… Хотя некоторые рожают и тройню, и больше, в книгу рекордов Гиннеса уже не принимают…
– Ниночка! – простонала Эмма Леонидовна.
– Мама! Будь спок, то есть будь спокойна, как говорит один из претендентов мне в супруги, Григорий Викторович Симонов.
– Какой Викторович?
– Зови его просто Гриша. Мама! Я по твоему дыханию слышу, как у тебя повышается давление и начинается тахикардия. Поводов нет! Я дома, в постели после душа, слегка забалдевшая после сладкого и собственных глупостей. Ты кого-нибудь просила взять тебя замуж? Нет? И не пробуй! Удовольствие отрицательное.
– Нина, скажи мне честно!
– Только шоколад!
– Ты дверь входную точно закрыла?
– На три оборота. Ты меня любишь?
– Каждым ударом сердца.
– Это самое главное. Без тебя я бы пропала, а без мужа обойдусь.
– Конечно, моя доченька.
В то же самое время Нина-старшая, наведавшись к сыну, обнаружила Ванечку разговаривающим по сотовому телефону. С Катей. Лицо счастливое, губа нижняя влажная и оттопыренная, как бывает у сына, когда он особенно ценное открытие сделал.
Услышала прощание: «Целую тебя, Катрин! Кэти, кошечка, котенок!»
– Сынуля, – мягко попеняла Нина Сергеевна, – зачем ты другой девушке голову кружишь, если женишься на Нине?
– Нет, – помотал головой радостный Ваня. – Уже не женюсь.
– Почему? – растерялась мама и задала глупый вопрос. – Кто тебе сказал?
И получила быстрый ответ:
– Катрин. Она только что сказала, что на Нине жениться не надо.
Прозвучало как из уст детсадовского подготовишки: мне воспитательница сказала, что на утреннике я буду хорошим зайцем, а не плохим волком.
Инфантильность, которая, с точки зрения мамы, только оттеняла гениальность сына, все-таки должна иметь пределы. Слушаться маму – нормально. Подчиняться посторонним девушкам, пусть и приятным во всех отношениях, – это слишком.
