– Тогда у тебя начиналась астма, ты пропустила две четверти в первом классе, каждый день рыдала, потому что в школе отстала, и тебя дразнили одноклассники.
– Поняла. Извини! Просто не знала, на минуту представила… Это была бы совершенно другая жизнь, все по-другому.
– Нет человека, тем более двух человек, и нет проблем, многих проблем.
– Ты хочешь, чтобы я сделала аборт?
– Что ты! Что ты! Не считаю себя вправе советовать, да и, откровенно говоря, не знаю, что советовать. Твердо знаю только одно! Какое бы решение ты не приняла, можешь рассчитывать на мою поддержку. Понимаешь, доченька? Любое решение! И я всегда буду рядом, и сделаю все возможное, чтобы облегчить твою участь.
– Мамочка! Ты у меня самая прекрасная! Как хорошо, что ты есть!
Нина едва не задохнулась от благодарности и облегчения. С души свалился камень. Оказывается, таскала его по дурости. Побежала плакаться подруге, когда рядом мама, добрая и мудрая. Так, наверное, тонущий человек ждет, что его дельфины спасут. Но дельфины своим промыслом заняты. Кричи, зови на помощь – не дозовешься. А с корабля спасательный круг бросят. И не упрекнут: какого лешего за борт вывалилась?
– Я самая обыкновенная, – мягко возразила Эмма Леонидовна. – Итак, что ты решила? Твой, этот… Сергей в курсе?
– Нет, – помотала головой Нина. – Он сейчас в экспедиции, в горах, по телефону недоступен, да и не хочу по телефону подобные вещи обсуждать. Мама, он очень хороший, поверь! Я его… ну, да, наверное, это называется люблю. Так не было ни с кем, то есть с Ваней. Совершенно иные ощущения.
– Ты имеешь в виду постель?
– Не только. Сергей… он… надежный – вот, правильное слово. Я с ним впервые почувствовала, что мужчина, оказывается, может дарить удивительное чувство надежности, крепости, силы, уверенности.
«Этот-то пигмей!» – мысленно поразилась Эмма Леонидовна. И не могла вслух не защитить своего любимца:
– Ваня тоже крепкий и надежный! Он бы тебе никогда не изменил, не предал, был бы прекрасным семьянином.
– Наверное, только мне от этого ни жарко и ни холодно. А от одной мысли о Сергее жарко, в разлуке с ним – холодно.
– Почему ты расстроила свадьбу с Ванечкой? Тогда не говорила, теперь скажешь?
– Потому что от Ваниных поцелуев меня тошнит. Он замечательный друг, но и только. Спать с ним всю жизнь? Бр-р-р!
– Все-таки на первом месте у тебя секс, – с легкой укоризной проговорила Эмма Леонидовна.
– Секс у меня на том месте, на котором естественно должен находиться. Ну, не люблю я Ваню! Старалась полюбить, в том числе ради тебя с тетей Ниной старалась, – не выходит!
– Успокойся, никто тебя не заставлял.
«Еще как заставляли! – подумала Нина. – Все уши прожужжали».
– Мамочка, у тебя сложилось ошибочное представление о Сергее. Давай, я тебе о нем расскажу?
То, что говорила Нина про Сергея, находило слабый отклик у Эммы Леонидовны. Рассуждения о его уникальном мировосприятии – для бедных. Он и есть бедный – необразованный верхолаз, с нестабильной зарплатой, травматичной профессией и неясным будущим. Восторги Нины – девичьи охи и ахи, грезы и преувеличения микроскопических достоинств. А жизнь, тем более с двумя детьми, требует стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Чтобы муж регулярно приносил зарплату, не пил, не гулял и не висел на стенах небоскребов, рискуя упасть, свернуть себе шею и оставить жену нищей вдовой, а детей сиротами. Ни грана ответственности, надежности, о которой толковала Нина, Эмма Леонидовна в Сергее не заметила. Конечно, в ту единственную встречу она была шокирована самим фактом появления Сергея, приняла его за извращенца и наркомана. Спасибо, хоть в этом ошиблась! А как он Святое писание критиковал!
Сама не верующая, Эмма Леонидовна полагала, что человек, издевающийся над христианской моралью, нравственной базы не имеет и способен на дурные поступки. Ему ничего не стоит старика обидеть, у ребенка кусок хлеба отнять, украсть чужое, надругаться над святым и Родину продать. Только вольного программиста нам не хватало!
Вольным программистом был зять приятельницы и коллеги Эммы Леонидовны. Молодой человек, как рассказывала теща, спал до полудня, ночью гремел тарелками – питался, колотил по клавишам компьютера, курил, и табачную вонь тянуло по всей квартире. То сидел на безденежье, то получал кучу денег, которую дочь и зять бездумно и глупо тратили. «Зыбкий, неопорный человек», – говорила про зятя приятельница Эммы Леонидовны и очень переживала из-за ошибочного выбора дочери. Мужчина должен вставать утром, идти на работу, возвращаться усталым и голодным. Отдыхать в субботу и воскресенье, выполнять домашнюю мужскую работу, слегка выпивать в дружеской компании, ездить на рыбалки, охоту, ходить на футбол и хоккей, строить, перестраивать, ремонтировать дачу, которая, как известно, требует бесконечных работ. Утром в понедельник снова: встал, побрился, позавтракал – и на службу. А если мужчина в будни дрыхнет до двух часов дня, то веры ему нет, и опора он слабая. Можно возразить: артисты, художники и люди прочих творческих профессий. Они утром по гудку в заводскую проходную не спешат и в офис не боятся опоздать. Встречный вопрос: сколько среди них по-настоящему обеспеченных и успешных людей? Единицы! Основная масса – понурые бессребреники (назовем так неоцененные таланты) и разглагольствующие лежебоки (таланты отсутствуют напрочь).
Эмма Леонидовна, оставаясь верной слову, пыталась заставить себя увидеть хорошее в Сергее. Но получалось плохо, мысли возвращались к вольному программисту. Теперь и у них в доме поселится тип, который будет целыми днями валяться в постели и пускать табачные кольца в потолок? Да и появится ли?
– Подожди, Ниночка, – перебила она дочь, – ты замечательно расписываешь Сергея. Означает ли это, что он с восторгом или хотя бы достойно воспримет сообщение о твоей беременности, о двух детях, которых ты ему подаришь?
Болезненное, неприкрытое сомнение исказило лицо дочери.
– Вот и я этого боюсь, – вздохнула Эмма Леонидовна.
– Но, мама! – вяло сопротивлялась Нина. – Ты должна понимать, что наши отношения… в общем, еще не дошли до стадии разговоров о женитьбе.
«Как жаль, что не дошли!» – подумала Нина, которая совсем недавно с недоумением восприняла бы предложение руки и сердца от Сергея. А сейчас ей казалось, что он смалодушничал.
И мама была того же мнения:
– До разговоров не дошли, а детей наделали!
– Это еще не дети.
– А что, позволь спросить?
– Предыдущие стадии эмбрионов, рыбки, земноводные.
– Это Сергей твой земноводное.
– Мама!
– Ладно, молчу, извини! Значит, будем ждать, как изволит отреагировать… – «его верхолазное величество» хотелось съязвить Эмме Леонидовне, но она удержалась, запнулась и поправилась, – как Сергей воспримет эту новость?
