* * *
Всегда считала, что вежливая доброжелательность — основное профессиональное качество библиотекарей. Культурная работа с книгами и читающей публикой делает женщин и девушек интеллигентными помощниками в плавании по морю изданного и переизданного. Но хмурая особа за стойкой в читальном зале нашей районной библиотеки представляла собой исключение из правила.
Она с таким презрением швырнула мужчине, стоявшему передо мной, журналы «Новый мир», словно это была порнографическая литература, а она, библиотекарша, на днях собирается постричься в монахини.
Отходя от стола, мужчина посмотрел на меня, пожал плечами, как бы ища сочувствия — экая грубиянка, мол, здесь орудует. Я ответила ему сочувственной улыбкой.
— Что вам? — спросила меня библиотекарь.
— Законы, — попросила я.
— Какие? — фыркнула она.
Мне совершенно не хотелось произносить фразу про недонесение, поэтому я попросила все имеющиеся в России законы.
— Вы знаете, сколько их? Несколько тысяч. Какой вам нужен кодекс?
— А какие есть? — ответила я вопросом на вопрос.
Закатив глаза к потолку, библиотекарь стала перечислять: кодекс воздушный, кодекс земельный, водный, экологический, административный, гражданский, уголовный.
Моя правовая безграмотность сомнения не вызывала, но все-таки я могла сообразить, что экологию мы с Сержем нарушаем не более других и с уголовщиной дела не имеем. Я выбрала административный кодекс — исключительно из-за солидности названия.
Но никакого отношения недонесение о шпионской деятельности к административному праву не имело. И то, чем мы с Сержем большей частью занимались, «запрещенными видами индивидуальной трудовой деятельности» назвать мог только заскорузлый моралист. Мы не портили газопроводов, не повреждали железнодорожные переезды и не нарушали правил содержания собак и кошек. Я взяла на заметку (чтобы при случае, во время празднования какого-нибудь дня рождения, блеснуть остроумием), что распитие спиртных напитков на производстве «влечет наложение штрафа в размере от тридцати до пятидесяти рублей».
То есть минус полбутылки. А если к нам присоединится Октябрьский, то он должен будет раскошелиться аж на сотню рублей.
Я снова подошла к библиотекарю и поменяла административный кодекс на гражданский. В самом деле, мы люди гражданские, значит, и дела наши должен определять соответствующий кодекс законов.
Только изучение оглавления заняло у меня добрых полчаса. И никакого упоминания о недонесении. Попросту говоря, в гражданском кодексе речь сплошь шла о денежных делах: собственности, купле-продаже, аренде, страховании и прочем. Можно подумать, что иных дел, кроме финансовых, у граждан нет.
Когда я снова подошла к библиотекарю, она без слов шлепнула на стойку уголовный кодекс. Книжка была не толстой, и на всякий случай я решила познакомиться и с ней.
Попала в точку. Издание было изрядно потрепанным и без оглавления — выдрали.
Хотя чья-то добрая рука на пустых страницах перед обложкой ручкой и написала оглавление, но почерк неразборчив, пришлось листать всю книжку. Так я узнала много нового для себя. Например, что между кражей, грабежом и разбоем есть разница. Кража — это тайное хищение, грабеж — открытое, а разбой — все то же, но с применением насилия. Причем только разбой наказывался одинаково строго для всех — лишением свободы от восьми до пятнадцати лет. Если же меня обворует состоятельный лиходей, он может отделаться штрафом — от трехсот до семисот минимальных заработных плат.
Если поймается нищий ворюга, отправится в тюрьму на три года.
Нет, они еще говорят о правовой неграмотности. Какая может быть грамотность, когда нет четких правил? Хорош был бы хирург, если бы он выбирал — накладывать гипс на сломанную кость или так оставить.
Между прочим, без гипса кость все равно срастется, но криво.
О недонесении опять ни слова. Но я нашла статью, которая называлась «Укрывательство преступлений». В ней было написано: «Заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров заработной оплаты или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет». Чтобы понять смысл закона, мне понадобилось перечитать его раз пять. Вначале я уяснила, что подхожу под определение «заранее не обещанное укрывательство». В самом деле, я Сержу ничего заранее не обещала, понятия не имела о его двойной жизни. Потом я уяснила, что «осужденный» — это я и есть. И разброс наказаний, мне грозивших, был невероятно велик. Меня могли лишить зарплаты за два месяца или посадить на два года в тюрьму!
Ничего себе разница! И кто это решает? Чем руководствуется?
Затем я прочитала примечание к статье, и мне стало совсем дурно. Почувствовала настоятельную необходимость глотнуть свежего воздуха.
Вместе со мной на крыльцо вышел мужчина, читавший «Новый мир». Невысокого роста, но сутулый, он носил жиденькую, как у китайца, бородку. Зачем он ее отрастил? Чтобы подчеркнуть свою половую принадлежность? Наверное, детишкам все время хочется подергать за эти редкие волосенки. Эти мысли промелькнули у меня мгновенно потому, что я вынуждена была повернуться лицом к «китайцу» — он заговорил со мной. Говорил об уюте читального зала, рассказывал о прочитанных произведениях и еще о чем-то. Я смотрела на него, не слушала, но, как воспитанный человек, периодически улыбалась любителю современной литературы.
А сама думала об удивительном примечании к уголовной статье. Там было сказано, что от ответственности освобождается супруг или близкий родственник преступника.
Иными словами, если жена не донесет на мужа, ей за это ничего не будет.
Я примерно представляла, почему люди выходят замуж и женятся. Но выйти замуж, чтобы избежать тюрьмы? Такого я еще не слышала, идиотизм какой-то. Запись в паспорте для получения дополнительной жилплощади или московской прописки выглядит на подобном фоне невинной игрой с властями.
Но теперь понятно, почему Серж настаивал на женитьбе. Чтобы уберечь меня от застенков. Ведь он говорил — выходи за меня, и я тебе все объясню. Значит, он любит меня. Голова кругом: он меня любит, оберегает, но чтобы остаться на воле, я должна выйти за него замуж. Нужно стать его женой, чтобы не стать сообщницей, или стать сообщницей, но неподсудной в качестве жены.
— Вам очень понравится музыка, я уверен. Я вас угощу замечательным вином.
Что несет этот китаебородый? Куда отправимся? Что-то я прослушала. Вернее, прослушала все.
— Простите? — Я перестала глупо скалиться.
— Я живу рядом, квартира отдельная. Давайте сдадим книжечки — и в дорожку. — Бородка у него противно подергивалась, а губы он лихорадочно облизывал.
— Извините, но я никуда не пойду, вы меня неправильно поняли.
