Клэр сидит молча, пытаясь осмыслить услышанное. Она соображает медленно, все кажется ей далеким, нереальным, словно происходящим где-то в подводном мире. В то время, как она явилась из другой стихии, чуждой этим глубинам. Она пытается прокрутить свои воспоминания назад, сосредоточиться на реальности, и неожиданно у нее мелькает догадка.
– Ему это тоже не давало покоя. Он боялся. Он всегда боялся, – произносит она без всякого выражения. – После того, как вы наведались к нему в Нью-Йорке семь лет назад… после того, как вы его разыскали, он пытался… пытался покончить с собой.
– Правда? – Леандро хмыкает и кивает. – Что ж, страх подобен болезни, он может свести человека с ума. Я бы мог на этом остановиться, если бы он не сказал, что ты «совершеннейший ангел». Если бы он не сказал этого, я не полез бы в вашу жизнь.
– Зачем вы его наняли? Зачем вам понадобились его проекты?
– Я сам этого до конца не знаю, честно говоря. Есть такие моменты в жизни – поворотные моменты, когда ты сходишь с проторенного пути и делаешь шаг в сторону, – это ключевые точки. И наша встреча была одной из этих ключевых точек. Он оказался ответственным за поворотный момент в моей судьбе, и потому я не мог его забыть. И после этих долгих лет мне захотелось… мне захотелось увидеть его снова. Мне захотелось понять, как это наше общее бремя повлияло на его жизнь. Повлияло ли оно на него так же, как на меня. – Он пожимает плечами. – Я не в силах был побороть желания разыскать его. И когда он заговорил о тебе так же, как он говорил о ней… Я не мог оставить этого так. Мне нужно было знать, изменился ли он, или история повторяется.
– Но как вы собирались помочь мне? – Клэр по-прежнему пребывает в замешательстве, пытаясь разобраться в том, что на нее обрушилось.
– Едва ли я это знал. Мне хотелось предостеречь тебя. Или как следует напугать Бойда, чтобы он боялся и пальцем тебя тронуть, страшась последствий. Или просто уговорить его отпустить тебя, если до этого дойдет. И что же ты сделала, когда приехала сюда? Ты ему изменила! Влюбилась в Этторе – и дала ему чертовски веский повод убить тебя! Ха! – Еще глоток, и Леандро кусает губы, пока бренди протекает в желудок. – Было что-то в этом синеглазом полукровке, это точно. Моя жена влюбилась в него так же, как ты, когда он гостил здесь прошлой зимой, но, насколько мне известно, парень устоял. Хоть в этом он проявил ко мне уважение. – Он остановил на Марчи взгляд, исполненный тихой ярости. – Все эти уроки английского, суета и хлопанье крыльями вокруг больного, бесконечные просьбы уговорить его погостить подольше.
Наконец Марчи перестает плакать, и лицо ее делается испуганным.
– Ты знал? – спрашивает она.
– Милая моя, я люблю тебя, но должен сказать: ты плохая актриса. На самом деле плохая. – Леандро проводит пальцами по волосам и лицу, словно стряхивая что-то. – Все пошло не так, как я планировал, – произносит он, не обращаясь ни к кому в отдельности.
На какое-то время воцаряется тишина, затем Марчи берет платок и начинает механически приводить в порядок лицо. Она выпрямляется, приглаживает волосы, и Пип следит за каждым ее движением, словно ищет какие-то зацепки или подсказки. Его глаза полны слез, и они начинают течь по щекам.
– Пип, – говорит Клэр. Внезапно она совершенно отчетливо видит, как он стоит, весь дрожащий, целясь в Этторе, и спускает курок. Она закрывает глаза. – Пип, иди сюда, сядь ко мне, – просит она, протягивая к нему руку; но Пип не реагирует на ее слова, словно вовсе не слышит их. Он медленно поворачивает голову к Бойду:
– Отец… ведь это ложь? Скажи им, что это неправда. Моя мама заболела и умерла. Просто скажи им! – Голос Пипа срывается на пронзительный крик.
Бойд подает какие-то признаки жизни, дрожь волной пробегает по его телу, но он не поднимает головы и не отвечает.
– Это не ложь, Филиппо. Мне очень жаль, и мне жаль, что тебе пришлось это услышать, но так надо. Твоя мать не заслуживала такой участи, влюбиться – это не преступление. Обманутый муж может впасть в ярость, да, – говорит Леандро, бросая взгляд на Бойда, у которого не дрогнул ни один мускул. – Ну так разведись с ней, брось ее, но прими это. Такова жизнь, таково сердце. Такое случается, и мы ничего не можем с этим поделать. Я не понимаю, почему мы ждем, что женщины способны противиться подобным чувствам сильнее, чем мужчины. – Он снова пристально смотрит на свою жену. – Но соблазнить мальчишку, почти ребенка, просто назло? Сделать это хладнокровно, чтобы уязвить меня? – Его голос переходит в рев; Марчи вздрагивает. – Это низко.
– Я не хотела причинять тебе боль, Леандро, клянусь. Я хотела… – произносит она и умолкает, метнув злобный взгляд на Клэр.
– Ты сделала это, чтобы ранить Клэр? Почему? А… понимаю. Потому что Этторе влюбился в нее, не в тебя. – Леандро кивает. – И все же это подло.
– Вы заставили Пипа сказать вам? Обо мне и Этторе? – спрашивает Клэр.
Марчи поднимает на нее глаза:
– Дура, я знала об этом уже несколько недель. Я видела вас вместе – я видела, как ты входила в его комнату ночью, в сорочке. Прежде чем он успел закрыть ставни! Я знала все это время.
– Вы видели меня в окно? Но… окна вашей комнаты выходят в другую сторону.
– Я была не в своей комнате, я… – Марчи снова умолкает, поджимая губы.
– Заглядывала в его спальню из окна верхнего этажа? – тихо заканчивает Леандро. Щеки Марчи заливает румянец. – Как влюбленная школьница? – Он задумчиво качает головой. – А ведь было время, когда ты любила меня, Марчи. Ты хоть помнишь это?
– Ты привез меня сюда и оставил тут гнить, – говорит она, и ее голос дрожит.
– Я привез тебя сюда для того, чтобы ты любила и поддерживала меня! Чтобы ты была моей женой! – кричит он. – Женщина, ты разрываешь мне сердце.
Издав какой-то надрывный звук, Марчи закрывает руками глаза. Ее губы плотно сжаты, и рот превратился в ровную линию. Она больше не плачет. Клэр вспоминает совет, который она дала Пипу: «Если это тебя расстраивает, не смотри». Ей хочется оторвать руки Марчи от ее лица, заставить открыть глаза. Но она не в силах даже пошевелиться.
Леандро встает и обходит всех с бутылкой бренди, наполняя бокалы. Только у Бойда нет ничего в руках.
– Пейте, все. Нам всем здесь не помешает немного чертова благоразумия.
– Вы… вы убили мою мать? – спрашивает Пип, его губы стали пепельно-серыми, а кожа вокруг них отливает синевой.
– Выпей бренди, Филипп. Ты выглядишь так, словно вот-вот умрешь от страха, – говорит Леандро. – Да, я убил ее. Одним выстрелом в голову, когда она как-то ночью возвращалась из дома своего любовника, я убил и его тоже, сразу после нее. За это заплатил мне твой отец. Если я был револьвером, из которого застрелили твою мать, то твой отец был тем, кто навел его и спустил курок.
– Леандро, хватит, – просит Клэр.
Пип часто дышит, слишком часто, и она даже не может вообразить, что он сейчас чувствует. Она не пытается разобраться в том, что чувствует сама. Единственное, в чем она уверена, если к ней снова вернется способность чувствовать, то она этому не обрадуется. Глядя на скрюченную фигуру своего мужа, она понимает, что не напрасно терзалась сомнениями все это время. Она совершенно его не знает.
