– И тогда ты сдашься и умрешь, так ведь? Когда меня нет дома, то некому помочь твоей дочери и внуку, некому заработать денег им на хлеб? И некому защитить их? – спрашивает он.
Валерио переводит взгляд на Паолу, которая стоит, все еще сжимая в руке нож.
– Моя дочь всегда умела постоять за себя лучше, чем мог бы это сделать я, – шепчет он, и, хотя он говорит это с гордостью, в его словах проскальзывает и жалость к себе. Со вздохом Валерио закрывает глаза.
Паола слегка вздрагивает и некоторое время стоит молча. Она наконец кладет нож, подходит к Якопо и гладит его по щеке.
– Ты говоришь, у тебя есть деньги? – спрашивает она.
– Да, много. Я…
Этторе прерывает звук выстрела, раздавшийся совсем рядом, и топот бегущих ног. До них доносятся сердитые крики и скрип дверных петель.
– Они близко! – шепчет Паола. Она бросается к двери и приникает глазом к щели в досках.
– Мне уйти? Может, так будет лучше для вас? – Сердце в груди Этторе сильно бьется от испуга и ярости.
– Возможно… возможно. – Паола поворачивается к нему, ее лицо тоже искажено страхом и гневом. – Ты выбрал не самое удачное время, чтобы наведаться домой, Этторе! Если они войдут сюда, я перережу им глотки, Богом клянусь, я это сделаю!
– Нет, Паола! Только если у тебя не будет выбора. Только если тебе будет грозить верная смерть. Я иду – я ухожу.
– Тебе нельзя показываться на улицах! Иди вниз, и спрячься там, в хлеву. Иди, иди! Скорее. И не смей вылезать и ввязываться в драку. Обещай мне! Они пристрелят тебя, как только увидят.
– Что это за люди? – спрашивает Этторе, берясь за ручку двери.
– Все те же, брат, и хотят они того же – растоптать нас, потому что они нас ненавидят. Иди скорее.
Этторе бросается в соседский хлев, расположенный под комнатой, где они живут с Паолой, и затворяет за собой шаткие ворота. Там стоит такой аммиачный дух, что Этторе едва может дышать. Тощая коза, которая обитает в хлеву, поворачивает к нему голову на окостеневшей шее и с беспокойством мотает ею. Ее глаза смотрят отчужденно, без всякого выражения, она издает негромкое горловое блеяние и подходит к нему в надежде, что он принес корма. Этторе приседает на корточки, глядя в щель между жердин. В течение нескольких минут ничего не происходит. Его дыхание приходит в норму, коза пощипывает рубашку, и он чувствует себя довольно глупо. И тут группа мужчин, человек шесть или семь, заходит во двор, явно с какой-то целью; у их предводителя на груди патронная лента, надетая крест-накрест, пистолеты с каждой стороны и серебряный значок в форме фасции у ворота рубашки. Его силуэт и темные вьющиеся волосы кажутся Этторе смутно знакомыми, но, глядя в щель, да еще сбоку, он не может разобрать, кто это. Чернорубашечник поднимает кулак и велит своим людям остановиться, затем поворачивается, чтобы подняться по ступеням. Этторе видит его красивое лицо, обезображенное раздвоенной губой и свирепым выражением. Федерико Мандзо; сын Людо и слуга Леандро. Этторе охватывает приступ ярости; он чувствует, как она душит его, лишает возможности дышать, думать, соображать. Его пальцы сжимают край ворот, и лишь в последний момент он останавливает себя, чтобы не распахнуть их и не наброситься на этого человека.
Федерико Мандзо с силой колотит в дверь.
– Этторе Тарано! – громко выкрикивает он.
Этторе сдерживает дыхание, коза снова издает гнусавое блеяние.
Он слышит, как со скрипом отворяется дверь и Паола произносит: «Что вы делаете…» – прежде чем ее под локоть выводят по ступенькам во двор и пихают к ожидающим мужчинам.
– Держите ее и не сводите глаз с этой суки, это опасная стерва, – говорит Федерико и ухмыляется, глядя на искаженное яростью лицо Паолы. – Она наверняка прячет нож у себя между ног и, судя по тому, что я слышал, не замедлит пустить его в ход. Где твой братец?
– На ферме своего дяди, уже две недели. И тебе это должно быть известно, – произносит она холодно.
– Мне кажется, ты лжешь. – Федерико улыбается и идет в комнату.
– Там нет никого, кроме ребенка и моего больного отца! Оставь их в покое!
– Закрой рот, – сурово велит один из мужчин. – Или ты хочешь неприятностей? Мы уйдем, как только проверим. Тебе нечего бояться за свою добродетель, если она у тебя есть. Я предпочитаю женщин с сиськами, – говорит он, расплываясь в улыбке, и его товарищи смеются. Один из них протягивает руку и хватает Паолу за грудь, заставляя ее вздрогнуть.
– Да у меня самого титьки больше! – сообщает он, вызывая новый взрыв смеха.
Из комнаты доносится шум и приглушенный вскрик, затем раздается плач Якопо. Паола бросается вперед, но ее крепко держат.
– Якопо! Только тронь его, и я тебя прикончу! Я убью тебя! – кричит она.
Этторе тоже не может совладать с дыханием, все его тело сотрясается от прилива адреналина; он мысленно умоляет Паолу не терять спокойствия. Ему слышно, что происходит, но не видно, Федерико говорит с верхней ступеньки лестницы, и по громкому плачу Якопо становится понятно, что он вынес ребенка из дома. Дрожь ужаса пробегает по телу Этторе.
– Ну и дыра. Неудивительно, что твоему братцу так нравится в массерии. Говори, где он, – рявкает Федерико.
– Не тронь его! Не тронь моего ребенка, ты, сукин сын!
– Скажи, где твой брат, или я брошу его на эти ступени.
– Он в массерии! Если нет, я не знаю, где он! Я не видела его с тех пор, как он туда отправился. Отдай мне ребенка! Отдай его мне!
Федерико медленно спускается по лестнице, и Этторе видит, что тот нежно укачивает ребенка на согнутой руке, подходя к Паоле, которую мужчины держат под руки с двух сторон. Федерико улыбается при виде смешанного чувства ужаса и надежды на ее лице.
– Дай его мне, – снова повторяет она.
Федерико смотрит на нее, склонив голову набок.
– Красивый малыш. Ты, должно быть, гордишься им, – обращается он к ней по-дружески. Затем вздыхает, вытаскивает один из пистолетов и приставляет к голове ребенка.
– Нет! – выкрикивает Паола. – Нет! Нет!
Этторе не может пошевелиться, дыхание замирает у него в груди. Вставай. Вставай, приказывает он своему телу, но оно ему не повинуется. Эти люди намереваются убить его, это совершенно ясно. Никто не будет приставлять пистолет к голове ребенка ради того, чтобы кого-то арестовать или избить. Он не сделает этого, Паола, мысленно уверяет он ее. Он не сделает этого: Якопо – внучатый племянник Леандро.
– Где он, Паола? Мне известно, что сегодня он поехал в Джою, – говорит Федерико.
Паола с немым ужасом смотрит на сына и наведенное на него дуло. Она качает головой.
– Я… я не знаю, – произносит она почти шепотом.
Этторе закрывает глаза от внезапно накатившей на него муки. Он знает теперь, что нет на свете человека храбрее его сестры. Федерико смотрит на нее еще несколько мгновений, затем пожимает плечами и убирает пистолет:
