Кэт печально скривила губы.
– А ты разве не поедешь на пикник?
Я покачал головой.
– Не люблю я это все.
– Правда? То есть, чтобы поехать на пикник, тебе непременно надо «любить это все»? – съязвила она.
– Люблю я это или нет, роли не играет: кто-то должен остаться с тобой.
Она нахмурилась.
– Мне не нужна нянька…
– Еще как нужна.
Кэт повернулась ко мне, и я понял, что она сейчас набросится на меня. Мне стоило титанических усилий не улыбнуться. После того, как мы сходили на озеро, что-то между нами изменилось. Между нами словно установилась невидимая связь, и я еще не знал, как с этим быть.
– Мне не нужна нянька. – Она вцепилась в перила. – Я пойду домой и…
– Уткнешься в книгу?
Глаза ее гневно сверкнули: того и гляди, испепелит меня взглядом. А то еще и пламенем дохнет, как дракон.
– И что? Что плохого в чтении?
– А я и не говорил, что это плохо, – прищурился я.
– Ну и что? – Девушка развернулась и с топотом сбежала по ступенькам.
Нельзя ее отпускать. Пока она здесь, у меня на виду, ей ничто не угрожает, тем более что и Ди нет. Глядя, как Кэт шагает к своему дому – своему пустому дому, – я выругался про себя и оттолкнулся от стены.
– Эй! – окликнул ее я.
Кэт не остановилась.
Я вздохнул и рванул с крыльца. Она меня не видела, пока я не вырос перед ней. Кэт шарахнулась от меня и схватилась за сердце.
– Ну ни фига себе, – выдохнула она. – Предупреждать надо.
Я засунул руки в карманы джинсов.
– Я же тебе кричал.
– А я тебя проигнорировала! – Девушка опустила руку и глубоко вздохнула. – Чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня не игнорировала.
Она наклонила голову набок.
– Да ну?
Я скривил губы в ухмылке.
– Ну да.
Она покачала головой. Теплый ветерок трепал ее волосы, бросал пряди Кэт в лицо.
– Что-то мне кажется, дело не в этом.
– Может, и так. – Я шагнул к ней, на этот раз медленнее. – У меня в холодильнике есть коровье мясо. Можем пожарить гамбургеры.
– Коровье мясо? – Кэт поймала прядь волос и убрала за ухо. – Фу, как грубо. Сказал бы просто – «мясо для гамбургеров».
– Что есть, то есть. – Я прошел мимо Кэт, на ходу ткнув ее локтем. – Давай устроим собственный пикник. Гриль у меня есть.
Я шагал к своему дому. Кэт продолжала стоять, уставившись перед собой.
– Так ты идешь или нет?
Я уже думал, что она так ничего и не ответит. Ситуация могла выйти неловкой, потому что тогда мне пришлось бы вернуться, взвалить ее на плечо и заставить есть жареную говядину. Да, именно так я бы и сделал. Не могу же я устраивать пикник в одиночку. К тому же мне совершенно не улыбалось размышлять о том, почему мне так не хочется, чтобы Кэт провела праздник одна.
Наконец она обернулась, а непослушная прядь вылезла снова.
– А сыр у тебя есть?
Я приподнял бровь.
– Допустим, есть.
Девушка сложила руки на груди.
– Швейцарский?
– Вроде да.
Спустя мгновение она улыбнулась, показав ровные белые зубки.
– Ну ладно, пошли. При условии, что ты сделаешь мне гамбургер со швейцарским сыром и не будешь называть мясо коровьим.
Я опустил голову, чувствуя, как расплываюсь в улыбке.
– Договорились.
Ди всем наврала, будто бы это из-за нее Кэт светится, как бульвар в Лас-Вегасе. Она сама так решила, и это было разумно: едва ли кто-то поверил бы, что я дважды совершил одну и ту же ошибку.
Мэтт, как мы и думали, не обрадовался. Да и никто из Лаксенов. И я их не виню.
Когда я сообщил Кэт, что ее планы на вечер – сидеть дома, так чтобы я ее видел, она возразила, что у нее планы совсем другие. Я так и думал. Хотя все, в том числе и ближайший фонарный столб, прекрасно знали: никаких планов у нее нет.
Она просто выпендривалась.
Во вторник после школы я провожал ее домой. Сперва Кэт заглянула на почту, и меня это взбесило. Она же светится, как лампочка: любой Аэрум ее тут же заметит. Кэт это знала – и все равно потащила свою прекрасную попку на почту, чтобы забрать посылки.
Посылки с книгами.
Можно подумать, ей мало книг.
Когда я намекнул ей на это на стоянке, она бросила на меня такой взгляд, словно я столкнул ребенка под машину, и отрезала:
– Книг много не бывает.
По пути домой она несколько раз специально била по тормозам, потому что я висел у нее на хвосте, чтобы заставить ее ехать чуть быстрее, чем я хожу. Неужели она не понимает: каждую минуту нам угрожает опасность, что нас заметят Аэрумы? Каждый день я не находил себе места от беспокойства, пока, наконец, Кэт не добиралась до дома, где я мог ее защитить.
Я несколько раз сигналил ей, чтобы не впечататься в зад видавшей виды «Тойоты Камри».
До ее дома мы ехали целую вечность, и когда я парковался, мою фотографию уже можно было смело вставлять в словарь как иллюстрацию понятия «раздражение». Я вышел из джипа и подошел к машине Кэт. Видимо, слишком быстро.
– Ой! – вскрикнула она и опять схватилась за сердце. – Может, хватит уже?
– Почему это? – Я оперся руками о дверь. – Ты же знаешь, кто мы.
– Да, но это не значит, что ты не должнен ходить, как все нормальные люди. А если мама тебя увидит?
Я ухмыльнулся.
– Я ее уболтаю, что ей показалось.
Не дожидаясь, пока я отойду, Кэт распахнула дверь и, выскочив из машины, сразу помчалась к дому.
– Я иду ужинать с мамой.
Я преградил ей дорогу.
Кэт взвизгнула и замахнулась на меня.
– Да тебе просто нравится меня злить!
– Кому? Мне? – Я округлил глаза. – А во сколько у вас ужин?
– В шесть. – Она с топотом поднялась по лестнице. – Тебя не звали.
– Можно подумать, мне так хочется прийти к вам на ужин.
Кэт вскинула руку и показала мне средний палец.
Я ухмыльнулся.
– В шесть тридцать чтобы была у нас, иначе я сам за тобой приду.
– Ну да, конечно.
Я развернулся, улыбнулся и направился к себе, гадая, вспомнит ли Кэт, что оставила все свои драгоценные книги в машине.
В пятом часу заявилась Ди, но только к половине седьмого, когда должна была прийти Кэт, сестра открыла холодильник и напряженно поинтересовалась:
