– А что, если это не так? – спросила Кэт.
– В каком смысле? Вы ведь все равно попробуете еще раз. Это риск, но риск есть всегда. Вам повезло, что вы успели сбежать незамеченными. В отличие от большинства, у вас есть второй шанс.
– Ты прав, – кивнула Кэт. – Мы попробуем еще раз.
– Однако тебе кажется несправедливым не знать о тех опасностях, которые вас подстерегают? – с безразличным видом проговорил Люк. – Жизнь вообще несправедлива, детка.
– Сдается мне, ты нам чего-то недоговариваешь, – заметил я.
Губы Люка изогнулись в легкой улыбке.
– Уверен, вы тоже приехали сюда не об ониксе спрашивать, – ответил он. – Давайте перейдем к делу.
– Нестабильный гибрид напал на Кэт, – раздраженно сказал я.
– С неуравновешенными людьми такое тоже случается.
– Да, это мы и сами понимаем. Но она была моей подругой, – вздохнув, объяснила Кэт. – Никак не показывала, что ей известно о Лаксенах. Все было в порядке, потом она заболела, явилась ко мне домой и слетела с катушек.
– По тебе тоже не скажешь, будто ты знаешь, что маленькие Инопланетяне не «звонят домой»
[18].
Вот паршивец!
– Понимаю, но она свалилась мне как снег на голову, – возразила Кэт.
Люк откинулся на спинку стула, закинул ноги на стол, положив одну на другую.
– Не знаю, что тут сказать. Может, твоя подруга узнала о Лаксенах, получила травму и какой-то бедняга неудачно попытался ее исцелить. А может, ее просто похитил один из сотрудников «Дедала». Узнать наверняка можно, разве что применив к кому-нибудь из них особо изощренные пытки.
– Я не собираюсь сдаваться, – прошептала Кэт.
– Что с ней случилось? – пожав плечами, спросил Люк.
Кэт сжала кулаки.
– Ее больше…
– Понятно, – пробормотал Люк. – Спонтанное возгорание, да? Сочувствую. Зато теперь понятно, откуда берутся все эти рассказы о самовозгорании, правда?
– Боюсь спросить, о чем ты… – поморщился я.
– Случаев не так много, но люди порой о них судачат, – сказал он и развел руки. – Думаю, это все гибриды. А что? Логично. Большинство гибридов самоуничтожается еще на базах, но некоторым все же удается сбежать. Поэтому такое редко происходит.
– У моей подруги был браслет…
– От «Тиффани»? – усмехнулся Люк.
– Нет, – натянуто улыбнулась Кэт. – Точно такой же, как у тебя.
Люк не сумел скрыть удивления – он снял ноги со стола и сел прямо. Я в первый раз увидел, как этот маленький паршивец потерял дар речи.
– Плохо дело, – бросил он.
– Почему? – спросил я.
Подняв глаза к потолку, Люк пожал плечами.
– Ладно, скажу, – наконец решился он. – Вы уже и так у меня в долгу. Видите этот камень? – Люк постучал пальцем по браслету. – Это черный опал. Очень редкий – такой добывают только в нескольких шахтах. Единственный в своем роде.
– Из-за маленьких огоньков внутри? – Кэт потянулась, чтобы лучше рассмотреть браслет. – Где его добывают?
– Обычно в Австралии. В составе черного опала содержится какой-то катализатор энергии. Он действует примерно так же, как гриб на Марио
[19]. Помните тот звук? То же самое делает и черный опал.
Если забыть о Марио, его слова были весьма интересны.
– Какой у него состав? – спросил я.
Расстегнув браслет, Люк поднес его к тусклому свету.
– Опал обладает замечательной способностью – он отражает и преломляет световые волны определенной длины.
Вот черт.
– Не может быть, – выдохнул я.
– Может, – улыбнулся Люк, любуясь камнем. – Не знаю, кто это обнаружил. Видимо, кто-то из «Дедала». Эту информацию не разглашают ни Лаксенам, ни гибридам.
– Почему? – недоуменно спросила Кэт. – Что вы так смотрите? Я инопланетную минералогию не изучала.
– Ничего, – сказал я и похлопал ее по ноге. – Преломленные и отраженные волны воздействуют на нас так же, как оникс, или так же, как обсидиан на Аэрумов.
– Понятно, – протянула Кэт.
– Преломленный свет меняет направление и скорость, – пояснил Люк, подняв голову. – Наши дружелюбные соседи-пришельцы состоят из света. На самом деле их состав, конечно, сложнее, но скажу так: у них световая ДНК. Когда люди мутируют, их ДНК тоже становится световыми волнами определенной длины.
Кэт кивнула.
– А оникс нарушает эти световые волны, сводя нас с ума?
– Способность опала к преломлению света увеличивает силу Лаксенов и гибридов. Она повышает и нашу преломляющую способность, – ответил Люк.
– Не забывай о рефракции! – улыбнулся я. К сожалению, Кэт впечатленной не выглядела. Я слегка толкнул ее локтем. – Мы двигаемся так быстро, что порой мерцаем или вовсе пропадаем из виду. Иногда мы исчезаем в одном месте и появляемся в другом – это все проявление рефракции. В детстве мы учимся ее контролировать.
– Но когда вы волнуетесь или расстроены, получается хуже, да? – спросила Кэт.
– Да, – кивнул я и посмотрел на Люка. – Ты что, можешь контролировать степень рефракции?
Рассмеявшись, Люк надел браслет и снова закинул ноги на стол.
– Быть гибридом здорово. Мы двигаемся быстрее людей. Впрочем, сейчас люди до того разжирели, что их и черепаха обгонит. Иногда мы даже лучше Лаксенов контролируем силу Источника – это позволяет сочетание человеческой и инопланетной ДНК. Однако это скорее исключение, чем правило, – улыбнулся он, явно любуясь собой. – Но с таким браслетом любой Лаксен сможет полностью контролировать светопреломление.
– То есть стать невидимым? – пораженно пробормотала Кэт.
– Круто, – сказал я, отчаянно желая завладеть таким камнем. – Мы можем менять внешность, но невидимость? Это что-то новенькое.
– А мы можем быть невидимыми? – спросила Кэт.
– Нет. Мешает наша человеческая ДНК. Но такой опал делает нас не слабее самого сильного Лаксена, – ответил Люк и поерзал на кресле. – Само собой, военным невыгодно, чтобы в нашем распоряжении оказались такие камни. Особенно если гибрид нестабилен. Разве что…
– Что? – не утерпела Кэт.
– Разве что тем, кто ее послал, было все равно, какой урон нанесет этот гибрид, – произнес Люк, и улыбка сползла с его лица. – Возможно, твоя подруга была лишь тестовым образцом чего-то более серьезного.
