– Мы?
Я кивнул, занявшись пуговицами на ее рубашке. Некоторые из них были застегнуты неправильно, и я рассмеялся. Только Кэт могла одеться с такой небрежностью и каким-то образом выглядеть при этом сексуально.
– Если в мире что и существует, то только мы.
Кэт подняла руки, помогая вытряхнуть себя из этой штуковины. Отлично. Она поддерживала взятый курс.
– А что конкретно ты имеешь в виду под «мы»?
– Тебя и меня. – Я двинулся ниже и расшнуровал ее кроссовки. – Больше никого.
Когда Кэт стянула с себя носки и откинулась на спину, щеки ее пылали. Но на ней все равно оставалось слишком много одежды.
– Вроде ничего звучит.
– Вроде? – Ну уж нет. Я скользнул рукой по ее животу, затем нырнул пальцами под рубашку. Я прикусил себя за щеку изнутри, но мимолетная вспышка боли ни капли не остудила. Я наслаждался шелковистостью ее кожи. – «Вроде» меня не устраивает.
– Ну хорошо. Звучит отлично, мне нравится.
– И мне. – Я наклонился и медленно ее поцеловал. – Спорю, ты даже в восторге.
Ее губы, прижатые к моим, изогнулись в улыбке.
– Так и есть.
В груди снова возникло это дурацкое чувство, будто от удара под дых. В хорошем смысле. Как бы то ни было, ощущение мне нравилось.
– Теперь расскажи все, – попросил я, едва отрываясь от ее рта.
Погладив мою щеку кончиками пальцев, девушка сразу поняла, что я имею в виду.
– Я не обжигалась у плиты. Блейк… он учил меня управлять огнем, создавать его.
Господи.
– А синяки?
– Я получила их во время тренировок, – шепнула она, опустив ресницы. – Мне казалось, Блейк делал это не нарочно. До последней нашей встречи, накануне Рождества. Я слишком устала, чтобы заниматься, и он предложил поехать поужинать. Я с самого начала заподозрила неладное, потому что мы выехали за пределы действия бета-кварца.
Я, должно быть, перестал дышать.
– Он был каким-то странным, пока мы ели, а потом получил эсэмэску. Теперь, зная больше, я задаюсь вопросом: насколько все это было подстроено. – Девушка невесело рассмеялась. – По дороге домой я почувствовала Аэрума. Блейк притормозил у обочины, заставил меня выйти из машины… и сразиться с Аэрумом.
– Что? – рассвирепел я.
Кэт не поднимала на меня глаз.
– Мне пришлось драться с Аэрумом, и я это сделала. Я убила… Убила его, – повторила она тихо. – Было нелегко.
Я решился заговорить не сразу.
– Вот почему тогда у тебя вся спина была в синяках?
– Да. Я не сказала тебе правду, потому что знала… знала – ты набросишься на него. И я волновалась совсем не за Блейка. Я переживала за тебя – я уже поняла: с ним что-то неладно, как ты всегда и говорил. – Кэт содрогнулась, а я прижался губами к ее лбу. – Тогда-то я и заподозрила, что он не тот, кем кажется. Я хотела, чтобы ты держался от него подальше, он мог работать на МО или на кого-то еще. – Ее голос задрожал. – Нужно было послушаться тебя, Дэймон. Нужно было…
– Ш-ш, успокойся, – шепнул я, целуя ее все еще влажные щеки, а потом и губы. Мои нежные поцелуи постепенно заставили ее трепетать по другой причине. – Меня мучила ревность, – признался я.
– Что? – Ее губы скользнули по моим.
Моя нога устроилась между ее бедер.
– Я ревновал, что ты проводишь с ним столько времени. Когда он в первый раз нарисовался, я утратил способность мыслить здраво. Все шло к тому, что я тебя потеряю… Потеряю, хотя еще и не обрел.
– Нет, – прошептала Кэт, гладя меня по щеке дрожащей рукой. – Между им и мной никогда ничего такого не было. Ну, может, вначале мне этого и хотелось, я ведь запуталась в своих чувствах к тебе. Только когда он меня поцеловал, я не ощутила ничего. Ничегошеньки. Не то что при твоих поцелуях. – Она зарылась пальцами мне в волосы. – Мы с ним только раз и поцеловались. Блейк пытался… пытался еще, но я его остановила.
Я напряженно замер.
– И он не стал продолжать?
– Да. Клянусь. Не стал.
Испытав сладостное облегчение, я вновь прильнул к ее губам. Между поцелуями, от которых я умирал и возрождался снова, я рассказывал Кэт о том, чем никогда и ни с кем не делился. Как чуть не сошел с ума, узнав, что Доусон погиб. Как во мне вспыхнула надежда, когда я понял, что брат скорее всего остался жив. Как сильно мне не хватает родителей и как порой ненавистно быть за все в ответе.
Я хотел выразить свои чувства к ней каждым прикосновением, и даже слова, что я еще не успел сказать, должны были прозвучать в том, как мои пальцы скользили по хрупкой линии ее ребер. С каждым хриплым, тихим стоном, что срывался с ее губ, я еще глубже растворялся в ней.
Я позволил своим рукам переместиться выше, надеясь, что Кэт не заметила, как они дрожат. Меня совершенно потрясло то, как много она мне позволила. Мы постепенно избавились от одежды. Моя рубашка. Потом ее. Ладонь Кэт стала спускаться по моему животу, и я стиснул зубы с такой силой, что предвидел скорый и неизбежный визит к стоматологу.
Когда пальцы Кэт нащупали пуговицу на моих джинсах, голова моя полностью отключилась, и я отдался ощущениям, каких не испытывал еще никогда.
– Ты не представляешь, как сильно мне этого хочется, – признался я, скользя кончиками пальцев вниз по ее груди и животу. Какая же она красивая. – Кажется, я только об этом и мечтал. Я сумасшедший, да?
Она пробежала ладошкой по моей щеке. Откликаясь на ласку, я прижался к ней губами, а затем снова нашел ее рот. Этот поцелуй был иным, более страстным, и Кэт отвечала мне. Наши бедра двигались навстречу друг другу, а тела соединялись с такой силой, что я был готов перейти в свою истинную форму и вырубить электричество во всем штате.
Мы жадно исследовали друг друга. Ее руки не отпускали меня, а я словами и прикосновениями поощрял ее продолжать в том же духе. Она обвила ногами мои бедра, и меня это чуть не прикончило.
Нас почти ничего не разделяло, и когда с ее губ сорвалось мое имя, я почувствовал, что теряю остатки самоконтроля. Меня окутала бело-красная аура, и Кэт купалась в ее теплом свечении. Не осталось ни единого места, где бы не побывали мои руки. Меня завораживало, как ее тело выгибается в ответ на малейшее прикосновение. Целуя ее, я чувствовал наше единение и хотел, чтобы это никогда не кончалось. Она была моим идеалом. Она была моей, и я хотел ее больше всего в жизни.
Но я остановился.
События последних дней промелькнули перед глазами, как фотоальбом, который хотелось сжечь. Сумбур эмоций. Смерть, трагические открытия и еще много всего. А мы сломя голову несемся к точке невозврата.
Не таким я представлял наш первый раз. Не хотелось, чтобы это произошло из-за всего свалившегося на нас.
