Дивим Твар натянул поводья. Его одолевали мрачные мысли.
— Будем молиться, мой господин, чтобы этот день настал. Но я не могу прогнать навязчивую мысль: мне кажется, что дни Имррира сочтены и моя собственная жизнь близится к закату...
— Чепуха, Дивим Твар. Ты переживешь меня. В этом нет никаких сомнений, хотя ты и старше меня.
Они поскакали сквозь сгущающиеся сумерки. Дивим Твар сказал:
— У меня двое сыновей. Ты знаешь об этом, Элрик?
— Ты никогда не говорил о них.
— Их родили мне прежние мои любовницы.
— Я рад за тебя.
— Они превосходные мелнибонийцы.
— К чему ты говоришь об этом, Дивим Твар? — Элрик заглянул в лицо своего друга, пытаясь прочесть его выражение.
— К тому, что я люблю их и хочу, чтобы они наслаждались жизнью на острове Драконов.
— Почему бы и нет?
— Не знаю.— Дивим Твар в упор посмотрел на Элрика.— Я хочу сказать, что судьба моих сыновей в твоих руках, Элрик.
— В моих?
— Из того, что я услышал от элементаля воды, я понял, что от твоего решения зависит судьба острова Драконов. Я прошу тебя помнить о моих сыновьях, Элрик.
— Я буду помнить о них, Дивим Твар. Я уверен, из них получатся прекрасные владыки драконов, а один из них унаследует твою должность повелителя Драконьих пещер.
— Кажется, ты не понял меня, мой господин император.
Элрик посмотрел на своего друга и покачал головой.
— Я понял тебя, мой старый друг. Но я думаю, ты слишком сурово судишь меня, если считаешь, что я могу сделать что-либо во вред Мелнибонэ и всему, что оно собой представляет.
— Тогда прости меня.— Дивим Твар опустил голову. Но выражение его глаз не изменилось.
Добравшись до дома, они переоделись, выпили горячего вина и поели приправленной пряностями пищи. Элрик, невзирая на всю свою усталость, испытывал душевный подъем, какого не знал уже много месяцев. Но за этим внешним его настроением, которое побуждало его говорить весело и двигаться энергично, крылось что-то еще. Дивим Твар полагал, что перспективы их явно улучшились и скоро они вступят в борьбу с Йиркуном. Но впереди их подстерегали неведомые опасности и, вполне вероятно, огромные трудности. Однако он из чувства дружбы к Элрику не хотел портить ему настроение. Напротив, он был рад тому, что Элрик, казалось, пришел в хорошее расположение духа. Они принялись обсуждать, что нужно им взять с собой в путешествие к таинственным землям Ю и Оина, высказывали предположения о вместимости Корабля, который может плыть по суше и по воде,— сколько воинов смогут они взять на борт, сколько провизии.
Отправляясь в свою спальню, Элрик уже не волочил устало ноги, как это было свойственно ему в последнее время, и Дивим Твар, пожелав ему спокойной ночи, еще раз испытал то же, что поразило его на берегу, когда Элрик начинал свою руну. Возможно, он не случайно вспомнил сегодня своих сыновей в разговоре с Элриком, вызвавшим у него чуть ли не отеческое чувство — чувство, словно Элрик был мальчиком, с нетерпением предвкушавшим какое-то удовольствие, которое, возможно, вовсе и не принесет ему ожидаемой радости.
Дивим Твар постарался прогнать эти мысли и тоже отправился спать. Элрик сам виноват в деле с Йиркуном и Симорил, но Дивим Твар спрашивал себя, не лежит ли и на нем часть вины в случившемся. Возможно, ему нужно было быть настойчивее со своим советом, убедительнее, пытаться больше влиять на молодого императора. Но потом он совсем по-мел-нибонийски прогнал эти сомнения и вопросы как совершенно бессмысленные. Было только одно правило: ищи удовольствия, где только можешь. Но неужели мелнибонийцы всегда следовали этому правилу? Внезапно Дивиму Твару пришла в голову мысль: а что, если у Элрика не больная, а регрессивная кровь? Может быть, Элрик — реинкарнация одного из своих далеких предков? Всегда ли мелнибонийцам было свойственно думать только о себе и своих собственных наслаждениях?
И опять Дивим Твар прогнал от себя это предположение. Какой прок от всех этих размышлений? Мир — это мир. Мел-нибониец — это мелнибониец.
Прежде чем лечь, он зашел к обеим своим возлюбленным, разбудил их и потребовал, чтобы они показали ему его сыновей — Дивима Слорма и Дивима Мава. И когда привели его сыновей, с заспанными глазами, недоумевающих, он долго смотрел на них, прежде чем отослать назад. Он им ничего не сказал, но часто морщил лоб, тер лицо и тряс головой, а когда их увели, сказал Ниопал и Сарамал, своим возлюбленным, которые недоумевали не меньше его отпрысков:
— Отведите их завтра в Драконьи пещеры, пусть начинают учиться.
— Так рано, Дивим Твар? — спросила Ниопал.
— Да, боюсь, что времени осталось мало.
Он не стал распространяться на этот счет, потому что не мог. Просто такое было у него предчувствие. Но это чувство быстро превращалось в наваждение.
Утром Дивим Твар вернулся в башню Элрика и нашел императора в галерее над городом; Элрик мерил ее шагами и нетерпеливо спрашивал, не появился ли у берега какой-нибудь
корабль. Слуги убедительно отвечали, что если бы император мог описать этот корабль, то они бы знали, что именно им высматривать. Но Элрик не мог назвать ни одной приметы — лишь то, что корабль может появиться и не на море вовсе, а на суше. На нем было его военное облачение, и Дивим Твар сразу же понял, что Элрик значительно увеличил порции снадобья, которое укрепляло его кровь. Малиновые глаза сверкали, речь была быстрой, а когда Элрик делал даже самый малый жест, молочно-белые руки двигались с неестественной скоростью.
— Ты сегодня здоров, мой господин? — спросил повелитель Драконьих пещер.
— Я прекрасно себя чувствую, благодарю, Дивим Твар,— усмехнулся Элрик.— Хотя я бы чувствовал себя лучше, если бы здесь появился Корабль, что плавает по суше и по морю,— Он подошел к перилам и оперся на них. Взгляд его скользнул сначала по водной глади, а потом по суше — в пространство далеко за башнями и городскими стенами.— Где же он может быть? Жаль, что король Страаша не пожелал уточнить.
— Я согласен с тобой,— Дивим Твар, не успев позавтракать дома, угощался разнообразными яствами, стоявшими на столе. Было очевидно, что Элрик не прикоснулся к еде.
Дивим Твар спросил у себя, не подействовали ли такие большие количества снадобья на мозг его старого друга. Не исключено, что Элриком начало овладевать безумие, вызванное его связью с мощными колдовскими силами, его тревогой за Симорил, его ненавистью к Йиркуну.
— Не лучше ли тебе отдохнуть и подождать, пока не появится корабль? — тихо предложил Дивим Твар, вытирая губы.
— Да, в этом есть смысл,— согласился Элрик.— Но я не могу. Меня словно толкают какие-то силы, я спешу встретиться с Йиркуном, отомстить ему, снова соединиться с Симорил.
— Я тебя понимаю. И тем не менее...
Смех Элрика прозвучал громко и резко.
