— Здравствуйте! Проходите, садитесь. Ребенка вы с собой решили не брать?
— Детей у меня нет. Но я пришла поговорить именно про детей.
— Племянники? Дети мужа?
— Нет. Братьев и сестер у меня нет, а дети мужа давно взрослые, живут отдельно и имеют свои семьи.
— Ага, — я решила перестать гадать и выслушать ее историю так, как она есть.
— Я почти ваша коллега по вашей прошлой специальности. Кафедра физиологии и биохимии растений. Очень люблю свою специальность, считаю ее безумно интересной и перспективной. — Я кивнула в знак искреннего согласия. — Мой муж — тоже ученый, профессор, автор трех монографий, он значительно старше меня. Его я тоже очень люблю, стараюсь создать ему все условия для продуктивной работы. У нас три собаки: один старый сеттер мужа и две подобранные дворняжки-потеряшки. Они составляют стаю, и у них весьма сложные отношения между собой, которые нас с мужем практически ежевечерне забавляют. У нас, в принципе, общие интересы, нам всегда есть о чем поговорить и о чем помолчать, мы любим путешествовать вдвоем. Мне кажется, вы хорошо представляете, каким увлекательным это может быть для двух людей, для которых почти каждая травка или куст имеет имя, а если нет, то в сумке лежит соответствующий определитель…
— О да! — я опять кивнула и невольно улыбнулась, вспоминая юность и затрепанные определители растений из университетской библиотеки. Когда неприметная, неизвестная тебе прежде травка вдруг обретает имя — это действительно маленькое чудо: она как будто впервые проявляется перед тобой в своей красочной неповторимости и остается такой уже навсегда, пока ты ее помнишь.
— Еще я люблю создавать ландшафтные композиции у нас на даче, мне нравится экспериментировать с водой и болотными растениями. Соседи охотно пользуются моими дизайнерскими консультациями, поэтому наш угол дачного поселка обильно заселен лягушками и прочими болотными жителями. Однажды даже цапля прилетела к нам поохотиться…
Она явно оттягивала что-то, не решалась начать разговор по существу.
— И вот вы пришли ко мне, чтобы… — напомнила я.
— И вот моя жизнь полна любовью, полезной, как я полагаю, работой и интересными занятиями. Но не только все близкие и дальние знакомые, практически из каждого утюга мир ежедневно транслирует мне одно и то же, а именно: у тебя благополучная, материально обеспеченная семья. Ты относительно здорова и фертильна. Ты должна родить хотя бы одного ребенка. А не то время выйдет, ты потом пожалеешь, да уж ничего не исправишь. Так и будешь до смерти локти кусать.
— Как вы относитесь к этой трансляции? Она вас раздражает? Бесит? Пугает?
— Я не очень эмоциональна от природы. Но я прекрасно понимаю, что если все — умные и глупые, бедные и богатые, образованные и необразованные — в один голос говорят мне одно и то же, значит, в этом как минимум есть предмет для размышления. Что-то за этим стоит.
— Это, безусловно, так. И, как биолог, вы просто не можете не знать, что именно там стоит. Один из мощнейших инстинктов.
— Да. И это вообще-то интересно: почему обуздание большинства наших животных инстинктов, в принципе, общественно одобряется, а именно этого — однозначно общественно осуждается?
— Выживание вида, популяции?
— Вам не кажется, что мы как вид выживем скорее, если людей на земле будет поменьше?
— В самом общем виде — да. Но для инстинкта еще важно, чтобы размножились и выжили именно «наши», похожие на нас. На вас наверняка особенно сильно давит тот круг, для которого вы — «своя». Вряд ли вашим размножением озабочены мусульманские фундаменталисты, немецкие неофашисты или аборигены Австралии.
— Пожалуй, так и есть. И что же, я должна выполнить свой долг перед этим «своим кругом», даже если мне этого и не хочется? Именно так поступила когда-то моя мать, родив меня. С отцом они сразу же после этого разбежались, потом мать еще лет пятнадцать устраивала свою личную жизнь, а меня воспитывала бабушка. Теперь мать благополучно живет в другой стране со своим третьим мужем и иногда звонит мне по «Скайпу», чтобы спросить: ты что там вообще себе думаешь?! Если у тебя какие-то проблемы, так лечись! А если проблемы у твоего мужа, так ведь есть же на свете и другие мужики, с исправными яйцами!
Мать по рассказу дочери никакой симпатии не вызывала, но одновременно мне очень хотелось спросить: так вы что же, не одобряете, что, явно повинуясь общественному и семейному давлению, ваша мать когда-то подарила вам вашу счастливую жизнь? Вам кажется правильным, чтобы вас не было?
Конечно, я не спросила.
— Как вам кажется, я имею право распоряжаться своим телом, своей судьбой независимо от этих неосознанных охранительных интересов популяции?
— Безусловно, да.
— А вот что касается всех доводов «Сейчас прохлопаешь — потом пожалеешь»? Я действительно пожалею?
— Откуда же я могу знать? Я не провидица, увы.
— Но у вас же должно быть собственное мнение! Я именно за тем сюда и пришла, чтобы его узнать. Вы работаете с семьями, с детьми. Вы этому учились, вы об этом пишете. У вас есть собственные дети. Вы видите это со всех сторон. И вот я спрашиваю вас: это действительно то, без чего нельзя обойтись, нельзя прожить полноценную жизнь, нельзя не пожалеть впоследствии?
Она действительно пришла узнать мое мнение, потому что перебирает разные доводы, желая принять окончательное и единственно правильное для себя решение? Или решение принято давно, и теперь ей нужна поддержка, хоть какой-то противовес против этой самой «трансляции из каждого утюга»?
Я ушла от ответа, уважаемые читатели. То есть, разумеется, я не промолчала, а сказала своей клиентке приблизительно следующее: люди бесконечно разные. Важные радости одних (лезть на скалу по крючкам, определять растения по определителю, смотреть глупые сериалы) абсолютно непонятны и даже противны другим. Лишенность, отсутствие чего-то (физической любви, автомобиля, власти над другими, собственного дома, понимания в семье) может довести до безумия одних и оставляет абсолютно равнодушными других. Я полагаю, что наличие или отсутствие детей находится в этом ряду. Может быть, именно вам это просто не нужно. Но если когда-то вы все-таки почувствуете настоятельную необходимость вплотную принять участие в чьей-то судьбе, что ж, возьмете ребенка из детского дома.
— Но смогу ли я его полюбить? Особенно если он будет уже не младенцем, а ведь, скорее всего, именно так и случится.
— Если мы даже взятых с улицы взрослых представителей другого вида любим… — я пожала плечами.
Она не сразу поняла, что речь идет о собаках, а когда догадалась, радостно заулыбалась. Я видела, что ей стало легче. Видимо, она получила именно то, за чем пришла.
А вот у меня осталась некоторая неловкость и вопрос, который я адресую вам. Есть всякие правила психологической работы: присоединение, принятие, работа с переносами и т. д. В соответствии с ними я в том случае и поступила. Но не в первый (и, думаю, далеко не в последний) раз мне задают вопрос именно в такой формулировке: я хочу знать ваше собственное мнение, как вы сами на самом деле к этому относитесь? Это ведь тоже право пришедшего ко мне клиента, не так ли? Он же пришел не к умной машине, а к человеку. И если я свое отношение скрываю, я, получается, клиенту попросту вру. Мой честный ответ на прямой вопрос клиентки был бы таким: да, я могу сравнивать и считаю, что это (весь куст переживаний, связанный с детьми) — самое сильное, что есть в человеческом онтогенезе. Все остальное и в подметки не годится. Таково мое мнение. Про «разных людей» я, конечно, не врала, я действительно так думаю, но это было бы однозначно вторым пунктом моего честного ответа.
