– Как это?
– У моих родителей были деньги, поэтому они посылали меня в хорошие школы, давали все самое лучшее, но дело не только в этом. Я всегда ощущала их любовь ко мне. Никогда не беспокоилась, что они откажутся от меня и я останусь одна. У меня не было этого страха. У Надии не было такой стабильности. Они с матерью жили так бедно, что их выгнали из квартиры и им пришлось жить в машине.
Джекоб снова взял меня за руку, и у меня промелькнула мысль, что вот я ужинала с этим потрясающим мужчиной, он слушал мой рассказ, утешал меня, а Надия сидела дома. Опять одна.
– И вот теперь у нее снова проблемы с сердцем из-за какого-то зловредного вируса, – вздохнула я.
– Но теперь у нее есть ты, – сказал он. – Сам факт, что вы нашли друг друга, уже чудо и подарок судьбы. Вам надо радоваться.
Конечно, мне захотелось рассказать Джекобу правду… что мы с Надией все-таки чужие друг другу – хуже, чем чужие – из-за того, что произошло с Риком. Все эмоциональные узы, возможно, и существовавшие между нами, были нарушены. Я не чувствовала любви в своем сердце, было только чувство долга. Конечно, я должна была заботиться о ней в такой тяжелый момент. Но между нами не было ни доверия, ни настоящей близости, какая бывает между родными людьми. Наши разговоры были поверхностными, о мелочах, и я не чувствовала, что могу ей доверять и быть с ней искренней. Я всегда была настороже.
Я даже не сообщила ей, что встречусь сегодня с Джекобом, потому что не сомневалась, что если она узнает, то начнет с ним флиртовать, – потому что где-то на уровне подсознания ей хотелось быть мной. Надии хотелось обладать всем, что принадлежало мне, и если я снова открою ей душу, она украдет все это из моей жизни.
Безумием было так думать, я это знала. Это напоминало сюжет из старинного готического романа.
Меня не радовало, что я не испытывала любви к Надии, моей сестре-близняшке, тем более в ее теперешнем состоянии, и я не могла пересилить себя и признаться в этом Джекобу. Мне не хотелось, чтобы он считал меня бездушной, черствой эгоисткой.
И я не хотела быть такой. Надеялась, что постепенно смогу преодолеть отчуждение.
– Ну, а ты? – спросила я, отчаянно желая сменить тему разговора. – У тебя есть братья или сестры?
Он наклонился вперед и налил себе вина.
– У меня есть младшая сестра, она живет в Миннесоте. Она журналистка, замужем за инженером-строителем.
– А ты не женат…
Он покачал головой:
– Уже нет. Но когда-то был.
– Что случилось?
Он посмотрел на наши соединенные руки и переплел свои пальцы с моими.
– Она погибла в башнях-близнецах.
Я тихонько вскрикнула:
– Господи… Мне очень жаль…
Джекоб кивнул мне в ответ.
– Так что я знаю все о чувстве вины, Дайана, – сказал он, подняв на меня глаза, – потому что именно я привез ее в Нью-Йорк. Ей нравился городок, где мы жили, и она не хотела переезжать в большой город, но она всегда старалась меня поддержать и пошла на такую жертву ради моей карьеры. – Джекоб перевел взгляд на огонь. – Моя жена была финансовым аналитиком. Работала на верхних этажах и не могла спастись.
Несмотря на любопытство, я не стала расспрашивать его о подробностях ее гибели и вынуждать его перенестись в то время. Если бы он хотел рассказать мне больше, то сделал бы это.
– Я долго не мог смириться с этим, – проговорил он. – Злился.
– Сейчас ты, кажется, уже не злишься.
Он наклонил голову набок.
– Теперь нет.
– Что-то изменилось?
Он немного помолчал, глядя на огонь, и я любовалась отблесками пламени в его глазах.
– Прошло уже больше десяти лет, – сказал он, – так что у меня было достаточно времени, чтобы погрузиться в горе. Честно говоря, я был прикован к нему. Моим единственным спасением была больница, заставлявшая меня сосредоточиться на чем-то внешнем. Я должен был фокусировать внимание на пациентах, иначе они умрут. – Он замолчал и посмотрел на меня. – Иногда люди действительно умирают, и не потому что я делаю что-то неправильно, а потому что такова жизнь. И я был не единственным, кто потерял в тот день своих близких.
– Да… Ужасный был день.
Он снова посмотрел на наши руки.
– Я знаю, что скажу банальность, – проговорил он, – но жизнь коротка, и смерть ждет всех нас. Так какой смысл жить, если мы не получаем настоящую радость? По крайней мере, хоть иногда, – добавил он. – Я не говорю, что мы не должны горевать или чувствовать себя несчастными – это тоже составляющая жизни. Но не нужно забывать и про другую сторону этого, когда время кажется нам унылым.
– Какую другую сторону? – спросила я.
– Красивую.
Полено соскользнуло на решетку; в дымоход полетели искры. Я почувствовала на своем плече руку Джекоба, игравшую прядью моих волос. На меня нахлынуло желание. Мне захотелось быть еще ближе к нему.
– Я уверена, что ты прав, – тихо проговорила я. – Я знаю, что это так, но порой мы так запутываемся во всем, что неправильно в нашей жизни, и уже не умеем отличить хорошее от плохого. Пожалуй, даже отгораживаемся от него. И все дело в чувствах, не так ли? Надо позволять себе эйфорию. Просто трудно радоваться, когда вокруг тебя рушится весь твой мир.
Мы тихо сидели перед огнем, и тут я подумала: что сейчас делает Надия? Ведь было уже довольно поздно.
– Поезжай со мной на рыбалку, – сказал Джекоб. Он все еще гладил мои волосы, и его прикосновения щекотали мне шею. Я повела плечом, ласково прижала его ладонь к моей щеке и закрыла глаза. Он погладил мое лицо. Я поцеловала его ладонь.
– Поедешь? – спросил он хриплым басом.
Я открыла глаза, чувствуя внутри себя глубокое эмоциональное желание – впрочем, и чувственное тоже, потому что я ощущала его и своими нервными окончаниями, словно электрический ток, и трепетом под ложечкой, словно восхитительную волну предвкушения. Я пыталась это осмыслить, потому что это было одновременно чувственным и духовным. Я хотела познать Джекоба, узнать о нем все.
– И мне придется насаживать червяка на крючок? – спросила я.
– Если не хочешь, то и не будешь, – усмехнулся он.
Я остро ощущала бешеный ритм моего пульса. Кровь прильнула к моим щекам.
– Тогда я с удовольствием поеду с тобой на рыбалку.
Он снова улыбнулся.
– Как насчет субботы? Если ты согласна проснуться до рассвета.
– До рассвета? – ответила я с шутливым притворством в голосе. – Похоже, что ты очень серьезно относишься к рыбалке.
Он кивнул:
– Я ко всему отношусь серьезно.
Его взгляд задержался на моих губах, и я подумала, что сейчас он меня поцелует. У меня снова бешено забилось сердце, но Джекоб выпрямился и убрал руку с моих плеч.
