Помню, как мы все ели за кухонным столом и я говорил совсем немного, просто чтобы показать, что я не сумасшедший и не нахожусь в депрессии. У меня все нормально. Я не сумасшедший и не в депрессии.
Помнится, на ужин был рыбный пирог. Думаю, его приготовили намеренно. Комфортная еда. Она улучшала мое состояние.
Появилась некоторая затуманенность, фокус в моей голове словно сместился.
Мы сидели вокруг стола и ели рыбный пирог. Было 22.30. Спустившись в туалет на первом этаже, я включил там свет. Стены в туалете были темно-розового цвета. Помочившись, я смыл воду и стал замечать изменения в своем сознании. Появилась некоторая затуманенность, фокус в моей голове словно сместился.
Мне лучше. Мне лучше. Но я уже начал в этом сомневаться. Лишь капля чернил падает в стакан и очерняет всю воду в нем. В тот момент, когда я понял, что мне нехорошо, я осознал, что все еще очень болен.
Циклон
Сомнения подобны ласточкам: они всегда следуют друг за другом и собираются в стаи. Уставившись на себя в зеркало, я смотрел на свое отражение до тех пор, пока мое лицо не перестало быть моим. Вернувшись к столу, я сел и никому не сказал, что испытал. Рассказав о своих чувствах, я только усилил бы их. Если бы я вел себя спокойно, то и самочувствие мое тоже стало бы чуть более нормальным. Поэтому я решил вести себя адекватно.
— О, вы только взгляните на время! — сказала мама с драматичной обеспокоенностью. — Мне завтра рано вставать в школу. (Она работала завучем в начальной школе.)
— Иди спать, — сказал я.
— Да, идите спать, Мэри, — поддержала меня Андреа. — Мы сами разберемся с кроватями и со всем остальным.
— В его комнате есть кровать и матрас на полу, но мы с удовольствием уступим вам нашу постель на сегодня, — сказал отец.
— Все нормально, — ответил я. — Не беспокойся.
Папа сжал мое плечо, перед тем как отправиться спать.
— Хорошо, что вы приехали, — сказал он.
— Да. Хорошо быть дома.
Депрессию часто описывают как груз, и это действительно так. Она может быть как реальным физическим весом, так и метафорическим, эмоциональным.
Я не хотел плакать по двум причинам. Во-первых, не хотел, чтобы отец видел мои слезы; во-вторых, из-за этого я стал бы чувствовать себя еще хуже. Поэтому я просто пошел спать.
Когда я проснулся утром, депрессия на пару с тревожностью обе уже были здесь.
Депрессию часто описывают как груз, и это действительно так. Она может быть как реальным физическим весом, так и метафорическим, эмоциональным.
Но мне не кажется, что слово «груз» лучше всего охарактеризовало бы мое состояние в тот момент. Пока я лежал на матрасе на полу (я настоял на том, чтобы Андреа спала на кровати, но не из-за показного рыцарства, а потому что я поступил бы так, будучи нормальным), мне казалось, что я попал в эпицентр циклона. На протяжении следующих нескольких месяцев я буду казаться окружающим чуть более медлительным и заторможенным, чем обычно, однако процессы внутри моего разума были безжалостно быстрыми.
Мои симптомы
Для моего состояния было также характерно следующее.
• Ощущение, что в моем отражении другой человек.
• Болезненное покалывание в руках, груди, горле и затылке.
• Неспособность даже думать о будущем. (Для меня все равно его не существовало.)
• Страх сойти с ума, попасть в психушку и быть помещенным в обитую войлоком палату в смирительной рубашке.
• Ипохондрия.
• Сепарационная тревога (тревога, вызванная разлукой).
• Агорафобия
[8].
• Постоянное ощущение ужаса.
• Моральное истощение.
• Физическое истощение.
• Ощущение собственной никчемности.
• Тяжесть в груди и периодическая боль в этой области.
• Ощущение падения, даже когда я просто стоял.
• Боль в конечностях.
• Периодическая неспособность разговаривать.
• Ощущение потерянности.
• Безграничная печаль.
• Слишком яркие сексуальные фантазии. (Страх смерти часто уравновешивает себя мыслями о сексе.)
• Чувство отчуждения, словно я появился из другой реальности.
• Сильное желание быть кем-нибудь другим.
• Потеря аппетита (я похудел на 12 кг за полгода).
• Внутренняя дрожь (я называю это «трепет души»).
• Чувство того, что я нахожусь на грани панической атаки.
• Ощущение слишком разреженного воздуха.
• Бессонница.
• Потребность постоянно искать свидетельства того, что я скоро умру или сойду с ума.
• Нахождение этих свидетельств и вера в них.
• Желание очень быстро ходить.
• Странное ощущение дежавю и непонятные воспоминания о том, что никогда не происходило, по крайней мере со мной.
• Чернота по периферии поля зрения.
• Желание избавиться от кошмаров, которые я иногда видел, закрывая глаза.
• Желание ненадолго выйти из своего тела: на неделю, на день, на час, да хоть на секунду.
Тогда все эти ощущения казались настолько странными, что я считал себя единственным человеком на планете, испытывающим их (в то время еще не было «Википедии»), хотя, конечно, миллионы людей проходили через все это одновременно со мной. Я часто представлял свой разум в виде огромной черной машины, как из графического романа, полной трубок, педалей и уровней, испускающей искры, пар и шум.
Тревожность в сочетании с депрессией можно приблизительно сравнить с кокаином в сочетании с алкоголем. Такой дуэт очень быстро преображает всю жизнь. Когда у вас одна лишь депрессия, ваш мозг словно погружается в болото, а тело отказывается сопротивляться. Однако когда депрессия на пару с тревожностью захватывает человека, болото остается болотом, но в нем появляются водовороты. Чудовища, которые прячутся в мутной воде, беспрестанно двигаются, словно аллигаторы, с максимальной скоростью. В таких ситуациях всегда приходится быть настороже, потому что в любой момент можно умереть, — человек отчаянно пытается держаться на плаву, хватая ртом воздух, которым люди на берегу так свободно дышат.
Депрессия — это не болезнь отдельно взятой части тела. От нее нельзя обособиться.
Нет ни секунды, ни мгновения без всепоглощающего страха. И это вовсе не преувеличение. В таких ситуациях человек мечтает о моменте, когда страх отступит, но этого не происходит. Депрессия — это не болезнь отдельно взятой части тела. От нее нельзя обособиться.
