Вика посмотрела вопросительно.
– Жалко?
– Что раньше не встретились.
Пока говорил, взял Викину руку. Как бы между прочим, не придавая значения действию. Возможно, и не замечая. Сжал ее ладонь между своими и только тогда обратил внимание на то, что натворил, посмотрел на переплетение пальцев. И Вика посмотрела. Но не столько видела, сколько ощущала.
Мягко, чуть шершаво и тепло, медленно преобразующееся в «горячо». И чужое, едва заметное шевеление пальцев почему-то воспринималось как свое. Словно не просто соприкоснулись – соединились.
Странно и удивительно. И приятно. Вот только…
Лёва придвинулся вплотную – плотнее не бывает, – тесно прижался бедром к Викиному бедру. Одной рукой держал ее кисть, а вторую отвел назад, дотронулся до спины. Вот как раз там, где заканчивался нижний край кофты. Шевельнул пальцами, и они оказались под одеждой. Вика замерла.
Он, конечно, ничего, симпатичный, но не настолько, чтобы сразу вот так, после нескольких минут разговора обжиматься у всех на виду. Хотя – опять обожгло. Даже от легкого прикосновения. В мыслях – одно, в ощущениях – другое. Противоположное.
– Пить хочется, – воскликнула Вика. – Пойду к столу.
Но подняться с дивана не получилось, Лёва успел раньше. Обхватил за плечи, надавил. Вниз и назад, так что Вика откинулась на диванную спинку.
– Да ну. Останься, – прошептал обиженно, по-детски надув губы. – Не уходи. Ну, Вик.
По-прежнему он слишком близко. А ей это надо? Если рассуждать здраво, пока еще рассуждается, вроде бы нет. Кому нужны объятия практически незнакомого парня, к которому относишься как просто к симпатичному человеку, одному из многих-многих-многих?
Вика попробовала отстраниться, заскользила по диванной спинке.
Не отстранилась, опрокинулась на подушки. Лёва опять придвинулся, наклонился, навис над Викой. Ладонь возле самого лица. Запустил пальцы в волосы.
– Так действительно удобней, – улыбнулся насмешливо и довольно, наклоняясь все ниже.
Ну нет! Вика уперлась ладонями ему в грудь.
– Прекрати, – не заорала, сказала тихо и спокойно, вполне так миролюбиво. Не хотела привлекать лишнее внимание. Да и повода пока не было кричать и усиленно отбиваться. Лёва же не станет наглеть, народу полно, да и вообще, вряд ли он серьезно. Не зря же улыбается.
– Почему? – спросил.
– Потому что. Отвали.
А он опять с вопросами.
– Беспокоишься, что мы тут не одни? Да никого не смутит, даже если целоваться будем. Думаешь, другие не стали бы?
Да Вике плевать на других. В смысле, если они целоваться захотят. Лишь бы не с ней. И как это – никого не смутит? Ее смущает, и этого достаточно. И…
– С чего ты взял, что я с тобой целоваться собираюсь?
– А нет?
– Нет.
– Ну а всего разочек? – Лёва опять трогательно надул губы и попытался наклониться еще ниже.
Все лыбится, глаза насмешливо поблескивают. Весело ему. Играет. А остальные наверняка пялятся на них и придумывают фиг знает что.
Вика оттолкнула руку, по-прежнему перебиравшую ее волосы, ласково прикасавшуюся к лицу. Если Лёва сейчас не отодвинется, она точно его треснет.
Отодвинулся. Вика выпрямилась, опасливо и смущенно огляделась по сторонам, предполагая сразу же наткнуться на любопытные взгляды. Но нет, никто особо на них и не смотрел.
Народ общается, смешит друг друга и ржет самозабвенно, Игорек с девушкой танцуют медляк (видимо, они давно уже вдвоем существуют в какой-то параллельной реальности), Лиза с Ксюшей развлекаются с телефоном, и только Вика, едва успев прийти, с малознакомым парнем на диване кувыркается. Пошло, но более подходящего слова не найти. Более честного.
Вика решительно подскочила – на этот раз Лёва не пытался ее остановить, – но тут же застыла в растерянности.
Что теперь? Сделать вид, будто ничего не случилось, будто она явилась всего минуту назад? Присоединиться к какой-нибудь группке, поржать вместе? Но остальным, похоже, и без Викиного участия хорошо. Перекусить? Не хочется. Выпить? Лиза, не стесняясь, выставила на стол пару бутылок с вином. Они уже с Ксюшей бокалами размахивали и чокались перед экраном. Но тоже не тянет.
Оглянулась. Лёва поймал взгляд, вскинул брови, посмотрел многозначительно. Опять улыбается. Постучал рукой по дивану возле себя. И все повторится?
Ага, сейчас.
Даже отвечать ему не стала, направилась в сторону прихожей, сообщив по дороге Лизе:
– Я домой.
– Почему? – Та изумленно захлопала ресницами.
– Мама позвонила, велела срочно вернуться.
Вот зачем придумала? Все же видели, что никто Вике не звонил. Лиза, скорее всего, тоже видела. Или оказалась слишком занята позированием перед камерой Ксюхиного телефона? Во всяком случае, уговаривать и удерживать она не стала, дернула плечом.
– Ну, как знаешь.
Проводила до выхода, открыла замок, хлопнула дверью за спиной, даже «пока» не сказала. Обиделась, наверное.
Влилась в компанию, называется. И тут же вылилась. Очаровала первого попавшегося. Не того, кого хотелось бы. Ну почему все глупо так? Почему?
А в голове опять полная каша. Мысли перескакивают с одного на другое, пустые внутри, как мячики.
На улице уже стемнело, непривычно тихо и безлюдно. Будто все сейчас сидят по гостям, празднуют, лишь Вика одиноко бредет в ночи. Вообще-то в вечере, но в таком сочетании не звучит, корявенько получается. Да все корявенько.
Листья, опадая, шелестят. Это деревья шепчутся за спиной, сплетничают. И кажется, если внимательно прислушаться, можно будет разобрать слова.
Прислушалась, но услышала не слова, а тяжелое дыхание позади. И сердце остановилось, и пот прошиб. Моментально. А потом мокрое и холодное ткнулось в ладонь.
– А-а!
Вика в панике шарахнулась в сторону.
– Берн!
Берн?
Точно. Огромный мохнатый зверина недоуменно смотрит на Вику наивными карими глазами: «Ты чего тут скачешь?»
– Это ты чего? Я чуть с ума не сошла.
Или сошла все-таки? Разговаривает с собакой, как с человеком, упрекает, будто он слова понимает.
– Берн! – раздалось уже близко.
Голос какой-то не такой. Низкий, почти бас, и как будто тяжелый.
– Девушка, извините, пожалуйста! Он вас напугал?
– Нет. Я просто не ожидала.
И такого тоже не ожидала. Словно, пока торчала у Топорковой, не час прошел, а лет тридцать. И это не тот самый Берн, что встречался когда-то, а его прапраправнук. И хозяин постарел, и Вику, конечно, забыл начисто.
