19.20. Заправка — 25 литров АИ-92, 210 рублей. На спидометре 893 километра.
19.45.Вырвались из-под дождевой стены на солнце. Оглянулись назад — весь горизонт сиренево-свинцовый, только чуть сбоку гряда бело-серых облаков. Так и хочется сказать по-булгаковски: «Белые кипящие облака неслись впереди напоенной черной влагой и огнем тучи».
Глядя на эту величественную (без преувеличения) картину, С.А. рассказал о смерчах, с которыми встречался в Афганистане...
20.00. Остановились на ночлег у гостеприимных армян в кафе «Оганез» близ деревни Восточная, в 120 километрах от Уфы. Скромный праздничный ужин (наконец-то и юбиляр смог выпить 100 грамм коньяка!). Пригласили за свой стол одного из строителей этого кафе, Роберта Меликяна. На контакт первым пошел С.А. Он много жил и учился в Закавказье. Одна из его двоюродных сестер — армянка, и Сергей немного говорит на их языке. Роберт-джан (так они называют уважаемых людей) рассказал нам о себе. Он — коммунист с тридцатилетним стажем. Всю свою сознательную жизнь проработал «шабашником» в России (что только не строил: от коровников до дворцов!). А вот со своим домом не повезло. Меликян родом из Ленинакана. Его дом разрушен землетрясением. В Спитаке погибли его мать, брат и четыре племянника... Очень переживал, что распался Советский Союз. Эти чувства (если отбросить имперское мышление, а говорить о дружбе и порушенных родственных связях) близки и каждому из нас.
Узнав, что С.А. сегодня именинник, хозяева с чисто кавказским радушием специально для нас открыли маленький банкетный зал, где мы и провели пару часов за дружеской беседой. Истинное гостеприимство всегда радует. Мы чувствовали себя как у хороших друзей.
Свою «придорожную таверну» Роберт и его родственники строят с любовью. Можно даже сказать, с вдохновением. Отделывают каждую мелочь. Один из юных племянников (или братьев) Роберта долго о чем-то говорил В.П., показывая на потолок. В.П. виновато пожимал плечами. Роберт наконец перевел: «Мальчик спрашивает — красиво, да?» В.П. обрадованно закивал: узорчатый потолок и правда был красив...
Спали по-царски. Хозяева отвели нам две отдельные комнаты (в одной — Командор с Митькой, в другой С.А. и А.К.), а сами ночевали в холле. Ночь прошла без происшествий. Дежурный присматривал за «Лайбой», которую оставили у входа на площадке. А.К. только сетовал на богатырский храп С.А., как будто сам не храпит...
СРЕДА, 23 мая
3.30 мск. Подъем. Умывание. Завтрак.
4.33. Попрощались с дежурным, не забыв спросить его, что это за скульптура девушки, покрашенная бронзовой краской, стоит в углу.
— Это — хоскен ахчи (золотая девушка), талисман нашего заведения.
— Будем знать и расскажем друзьям о вас, чтобы все они здесь останавливались.
— Спасибо вам и добрый путь!
4.40. Выехали на трассу. На спидометре 966 километров.
4.50. Едем. Радуемся хором, что не ночевали в палатке. Романтика романтикой, но клещей в уральских лесах никто не отменял. А мы, как назло, не взяли с собой никаких отпугивающих средств (опытные путешественники, называется...). В. П. и А.К. напевают только что сочиненную по этому поводу песенку:
Поручик Голицын, сгибаться не надо,
Когда вам присесть захотелось в лесу,
И клещ не пристанет... к небритому заду.
Держать, Оболенский, свой зад на весу!
— Почему к «небритому»? — придирчиво спросил заяц Митька.
— Ну... — засмущались «пииты». — Мы сперва хотели сказать «к небритой щеке», но не получается рифма.
— Сергей Алексеевич, как вы терпите этих рифмоплетов? — обратился Митька к капитану «Лайбы».
— А где взять других? — резонно заметил С.А.
5.30. У дороги — первая дубовая роща. Значит, въезжаем в зону широколиственных лесов. А.К., глянув на карту, утверждает, что сегодня мы пересечем территорию Татарстана, кусок Оренбуржья и потом только окажемся в Самарской области.
B.П. + А. К:
От радости душа поет:
Дубы в пути замечены.
Клещ на дубах гнезда не вьет —
Бояться больше нечего!
C.А. лишь покрепче сжал баранку и челюсти. А Митька не выдержал:
Заткнитесь вы, в конце концов:
Дубовость ваша — налицо.
«Пииты» виновато засопели. Но ненадолго. На обочине мелькнуло придорожное кафе со знакомой с детства вывеской «Три пескаря». В.П., чтобы сгладить неловкость за прежнее неудачное «виршеплетство», отозвался четверостишием на излюбленную гастрономическую тему:
Признался хозяин нам как на духу:
«Пустили мы трех пескарей на уху...»
И нынче табличка гласит у дверей:
«Харчевня, где нету уже пескарей».
Но есть, между прочим, у нас шашлыки,
И цены, скажу я вам, не-ве-ли-ки...
Заяц Митька одобрительно хихикнул.
Но скаредный начфин (а каким еще быть финансисту экспедиции!) и внимательный штурман А. К. сделал вид, что не понял намека, и дипломатично проинформировал:
— Смотрите, знак. Проезжаем границу Башкирии и Татарстана...
5.42. Переехали границу. На спидометре 1054 километра. В воздухе запахло бензином. Наблюдаем нефтекачалки. Идет противовес вверх, идет вниз... Текут нефтедоллары в карман «Татнефти», головной организации той фирмы, где работает С.А.
В.П. с увлечением следит за тем, как справа от машины движется по обочине ее тень и наши тени (в просвеченных «навылет» окнах) соответственно. Вместе с А.К. откликается на это зрелище двустишьем:
Жизнь у меня, как у растенья —
Слежу за собственною тенью...
— Растения, они по крайней мере не чешут языками, — буркнул Митька.
5.50. Видим что-то напоминающее ветряные мельницы.
С.А. говорит, что это они и есть. А.К. где-то читал о том, что ветряки впервые появились в Малой Азии, в древнегреческих колониях. Использовались они для перекачки воды на поля и обмолота зерна. Массовое же применение ветряных мельниц началось в Персии около 1400 лет тому назад. А сегодня «страной ветряных мельниц» называют Голландию и... Польшу. В последней 868 таких сооружений, причем всем более ста лет! А самая старая находится в деревне Грызла. Ей уже четыреста. Вот в сторону Польши мы и держим наш путь, хотя до западной границы еще ехать и ехать.
6.00. На обочинах наблюдаем грачей, закусывающих червями. Зрелище, даже на такой скорости (а мы идем в среднем сто километров в час), очень забавное. Грач глубоко погружает клюв в рыхлую землю, резким движением, как пробку из бутылки, вырывает оттуда червя. Встряхивает его, нарушая нервную систему бедняги, отчего червь становится прямым и костенеет. Потом птица заученным движением головы вскидывает добычу и заглатывает целиком. Так, как поступали с прямыми клинками средневековые комедианты — глотатели шпаг.
