Карт для таких занятий всегда хватало.
И непонятно, что это дернуло нашего юного штурмана Сережку Сомова подъехать к сумрачному капитану третьего ранга с глупым вопросом:
— А не найдется ли у вас каких-нибудь старых ненужных морских карт? Нам в отряде они пригодились бы…
Случилось это осенью семьдесят первого года, когда группа из отряда была в Севастополе. Знакомые учительницы через своих мужей-офицеров устроили экскурсию на крейсер «Слава». Крейсер был старый, бывший «Молотов». Участвовал в войне. Имел на счету немало славных дел. Был на этой длинной стальной громадине свой музей. Там сопровождавший нас капитан третьего ранга с гордостью показал нам старую фотографию: экипаж крейсера с Верховным Главнокомандующим товарищем Сталиным, который посетил «Молотов» в сорок седьмом году. Мальчишки вежливо молчали. Они были детьми родителей, воспитанных «оттепелью» шестидесятых годов. Отношение к Иосифу Виссарионовичу в их сознании было вполне отчетливым. Офицеры это учуяли. Разговор стал более официальным.
Ребятам рассказывали про модернизацию вооружения. Про огневую мощь, которая, несмотря на солидный возраст корабля, такова, что противнику связываться со «Славой» весьма опасно. Ребята охотно верили и спрашивали о другом: в каких дальних морях бывал крейсер, что у него в штурманской рубке, каким сводом сигналов он пользуется при встречах с иностранными кораблями… И тут-то Серега сунулся со своим вопросом о картах.
Капитана третьего ранга аж перекосило. Он разразился длиннейшей нотацией, что школьники с Урала — люди, конечно, сухопутные, но все же должны понимать элементарные морские правила, коли уж носят якоря на нашивках. Одно из правил то, что навигационные карты — сугубо секретные документы, которые после списания не дарят туристам, а сжигают, соблюдая строжайшие инструкции и нормы.
Я украдкой показал Сереге кулак — чтобы не вздумал возразить и похвастаться отрядной навигационной коллекцией.
Надо сказать, Сережке вообще не везло в общении с морскими офицерами. Незадолго до того, летом, были мы в Ленинграде и пришли а крейсер «Аврора». Ну. экскурсия как экскурсия. Музейные помещения, знаменитое орудие, чей выстрел возвестил начало великой революции, и все такое прочее. Только офицер-экскурсовод почему-то был настроен сухо. Может быть, не верил, что уральские ребята могут всерьез увлекаться морским делом, хотя и носят рубашки с якорями. Может быть, поджимало расписание и он куда-то спешил, а надо было возиться с сопливыми экскурсантами. Может быть, он уловил настроение ребят: «Аврора» их интересовала прежде всего как корабль , а не как «воплощение боевой и революционной славы». Наконец вышли на открытую палубу. Глядя на легкий мостик между надстройками, Сережка спросил:
— А можно подняться на спардек?
— Здесь нет спардека. Не бросайся зря терминами, — обрезал пацана капитан второго ранга. У Сережки побелели костяшки сжатых кулаков. Я готов был уже вмешаться. В самом деле, ребята привыкли, что такие мостики над палубой называются спардеками. В чем тут грех? Но юный штурман Сомов опередил меня. Щелчком сбил с шеврона у локтя невидимую пушинку и вскинул на офицера глаза.
— Извините. Я не знал, что на вашем корабле другая терминология, — произнес он с холодной учтивостью.
В это время с топотом подлетел к нам вечный неудачник Алешка Усов. Он постоянно отставал и терялся в Ленинграде, ухитрился это сделать на «Авроре». И теперь был счастлив, что догнал нас.
— Что за беготня? — вспылил офицер. И повернулся ко мне. — Если вы привели ребят, то будьте добры отвечать за них!
— Охотно, товарищ капитан второго ранга, — сказал я. И вполголоса обратился к мальчишкам. — Вни-мание… Тихо и по одному, в кильватер, по трапу на берег…
В сложных обстоятельствах наши мальчики всегда четко выполняли команды. Распрямив плечи, они пошли по сходням на набережную и, проходя мимо часового, небрежно прикладывали пальцы к околышам беретов. Офицер слегка опешил:
— Да, но… я еще не все показал…
— В другой раз, товарищ капитан второго ранга, — сказал я. И ушел за ребятами.
На берегу, вблизи трапа мы собрались в кружок.
— Ничего себе, морская этика, — заметил солидный Вова Юферев, самый старший из мальчишек.
Я сказал:
— Да ладно, ребята. Скорей всего, это не настоящие моряки, а так, береговая служба. Музейные смотрители в погонах.
Сказал негромко, но отчетливо, чтобы капитан второго ранга, все еще видневшийся на борту, услышал это.
Я знал, конечно, что на «Авроре» служат офицеры с солидным флотским стажем. Но должен же я был как-то утешить ребят. А наш экскурсовод вполне заслужил такую характеристику.
…Но на крейсере «Слава» никого, конечно, нельзя было обозвать береговой службой. И чтобы замять неприятный разговор, Сережка Сомов сказал:
— Ну, ладно. А тогда можно посмотреть магнитные компаса?
Капитан третьего ранга вроде как внутренне поморщился. Стал долго объяснять, что магнитные компаса стоят на нынешних кораблях просто ради традиции, в курс всегда прокладывается и определяется по гирокомпасу. Но ребята оказались настойчивыми. Мол, гирокомпас — вещь хорошая, но он ведь зависит от электропитания. А если в крейсер вляпает снаряд противника и питание нарушится? Как тогда без надежных магнитных стрелок?
Делать нечего, капитан третьего ранга повел нас на какой-то верхний мостик, где стояли нактоузы. Сверху они были закрыты брезентовыми чехлами. Офицер кликнул съеженного вахтенного матросика в заскорузлой ушанке. Тот по приказу начальника начал суетливо расчехлять компас. В складках чехла была почему-то подсолнечная шелуха. Прежде, чем я успел остановить народ выр-разительным взглядом, кто-то все же хихикнул. Мол, ничего себе отношение к навигационным приборам. Обстановка сделалась еще более сдержанной…
Помню, что летом, после «Авроры», мы отправились на набережную Лейтенанта Шмидта, где недалеко от памятника Крузенштерну стояла трехмачтовая баркентина «Сириус». Потом ее превратили в плавучий ресторан «Кронверк», но тогда она была еще полноправным судном, и мы пошли (который уже раз!) посмотреть на настоящий парусник… И сейчас, на чудовищно громадной стальной «Славе», ребятам захотелось чего-то более простого, знакомого, своего .
Крейсер стоял в Северной бухте, на якоре, на берег нас должны были отправить катером. Я попросил офицеров, чтобы катер отвез нас не к Графской пристани, а к в конец бухты, к Инкерману. Там, недалеко от устья Черной речки, у заросшего камышом причала стояла наша любимая шхуна «Испаньола», снявшаяся в фильме «Остров сокровищ» и других кинокартинах. Экипаж ее был с нами в самых добрых отношениях, и мы решили навестить друзей.
Нас взялся сопровождать капитан-лейтенант с черными усиками.
Когда катер отваливал от трапа, капитан-лейтенант жестко сказал ребятам:
— При отходе от военного корабля всем, кто находится в катере, полагается стоять.
