— Шуруп, здорово! Давно приехал?
— Недавно, — буркнул он. Знал, что теперь Кудрявую даже за уши не вытащишь из чащи. Что без платья, это ерунда, но она отчаянно стеснялась своей голой кривой ступни.
— Шурка-Лешка, видите тополь? Да вон, верхушка торчит! Сосчитайте, сколько там ворон.
— Где?.. Да ни одной там нет!
— Ну, все равно считайте! Пока не скажу “хватит”. Бестолковые, что ли?
Шурилехи были толковые. Повернулись к Виньке спиной, задрали головы и послушно затянули:
— Одна, две, три, четыре…
Винька вытащил Кудрявую из ольховника, стремительно растер своей ковбойкой, усадил на траву, помог натянуть носочки и сандалии. Поставил ее, набросил и дернул вниз платье, застегнул сзади пуговку…
— Тридцать шесть, тридцать семь… Ну, долго еще считать?
— Да все уже, все, — засмеялся Винька. — Они давно улетели!
Шурилехи обернулись. Сделали вид, что удивились.
— Ой, Яга! То есть Валька! А мы думали, Шуруп тут один… Вода теплая?
— Как козье молоко, — сказал Винька, влезая в штаны.
— Винь, ты приходи сегодня на Площадку, — попросил Шурка. — Смоленские зовут в футбол играть, обещают нас раздолбать всухую. А у нас ребят мало, поразъехались.
— Приду.
— А ты, Зуева, приходи болеть, — предложил Леха. — Будешь топать и свистеть, как на “Динамо”.
— Я не умею свистеть…
— В другой раз придет, — сказал Винька. — Сегодня у Кудрявой важные дела.
Они подошли к мазанке со стороны огорода.
— Подожди-ка! — вспомнил Винька. И присел на плоском бугорке, где густо цвели веселые лютики. Достал спичечный коробок. — Смотри, Кудрявая, кто у меня есть!
— Кто! — она села на корточки рядом.
— Вот… — Винька вытащил жука.
— У, какой красивый… — Она мизинцем погладила твердую спинку, разделенную вдоль чуть заметной щелкой. Спинка и правда была не совсем черной, отливала на солнце зеленым золотом.
— Винь, он у тебя зачем?
— Чтобы ты полюбовалась.
— Спасибо… Ну, я полюбовалась. Теперь отпустим, да? Смотри, он просится на волю.
— Пусть еще потерпит минуту…
— Винь, он знаешь будто кто? Генерал Монк! Тот, которого д’Артаньян украл и привез во Францию в ящике. Ты зимой рассказывал…
— Правда!
— А английский король его отпустил!
— Правильно! Значит, я буду король… А ты королева… Вы свободны, ваше превосходительство!
Жук, переваливаясь, ушел в траву. Винька подумал, что здесь “генералу Монку” будет не в пример вольготнее, чем на дворе. Но он был слегка огорчен, что Кудрявая не оценила его смелость в обращении с рогачом. И напомнил:
— В книжке про Тома Сойера написано, как такой же зверь вцепился в собаку. Во время церковной службы…
— Да… — Кудрявая улыбнулась, но как-то рассеянно. Или задумчиво. — Я еще другую книжку вспомнила. Про Буратино. Там стихи, будто про нас.
— Какие?
— Такие…
Мы сидим на кочке,
Где растут цветочки,—
Желтые, приятные,
Очень ароматные.
И засмеялась уже не задумчиво, а переливчато.
— Ага! — обрадовался Винька. —
Будем жить все лето
Мы на кочке этой…
И закончили вместе:
Ах,— в уединении,
Всем на удивление…
Винька даже на спину повалился от смеха. Но Кудрявая опять сделалась серьезной:
— “Все лето” не выйдет. Сейчас мама позовет.
И точно:
— Валюшка! Ты где?!
Винька помог Кудрявой перебраться через изгородь и прыгнул сам.
— Тут мы, тетя Нина!
— А! Встретились, друзья-товарищи! С приездом!
— Мама, Виня мне во-от такого жука показал!
— Жук — дело хорошее. А где вы были-то? Купались, небось?.. Купались, купались, не отпирайтесь!
— Мы не отпираемся, — храбро сказал Винька. — Мы только чуть-чуть окунулись. Да вы не бойтесь, тетя Нина, я ее с любой глубины вытяну, если что… — И почему-то суеверно вспомнил про Глебку. Но не поддался страху. — А там и глубины-то всего вот так! — Он чиркнул себя по животу, где под ковбойкой пряталась рогатка
— Да я не про то. Голова-то мокрая, а нам в больницу пора, чадо ты непутевое…
Мама Кудрявой сходила в мазанку и вынесла полотенце.
— Давай вытру как следует.
— Я сама… — Кудрявая села на валявшийся в траве чурбак, принялась тереть голову.
— Подожди! Давай как в парикмахерской!.. — Винька вытащил мячик с дыркой, нажал. Вырвалась воздушная струя. И еще, еще! Подсохшие светлые пряди разлетались, воздух щекотал Кудрявой уши и шею. Она смеялась:
— Что это у тебя?
— Специальная сушилка.
— Ой, мячик…
— Не мячик, а физический прибор. Для разглядывания черноты.
Винька сел рядом и разъяснил Кудрявой про настоящий черный цвет.
— Вот, смотри в дырку. Там самый-самый черный мрак. Самая-самая Тьма … Видишь?
— Вижу, — выдохнула Кудрявая. — Страшно немножко…
— Все-то тебе страшно! — Винька нажал мячик, воздух ударил Кудрявой в нос. Она чихнула и весело замотала головой.
— Винь, черная чернота пахнет резиной.
2
Винька проводил Кудрявую и ее маму вверх по лестнице, шепнул: “Не бойся там никаких врачей” и поспешил в таверну “Адмирал Бенбоу”.
Людмила была дома.
— Носишься где-то голодный. Возьми на печке суп и макароны.
Винька поел. Перед футбольной встречей с пацанами со Смоленской улицы нужны были силы.
…Игру команда Зеленой Площадки продула со скандальным счетом: три — одиннадцать. Ну, пару голов можно было оспорить, однако все равно разгром полный. Эдька Ширяев разглядывал разодранную на колене штанину и жаловался:
— Ведь раньше-то мы их обыгрывали как дошкольников. А тут… будто злой дух нас преследовал… — Он был начитанный человек, хотя и не очень интеллигентный снаружи. — Одиннадцать штук нам вдолбали, это же удар по самолюбию. Да еще за штаны попадет…
У Виньки тоже не обошлось без потерь. Во-первых, один из “смоленских” крепко саданул ему по косточке. Во-вторых, сперли рогатку. Перед игрой Винька сунул ее под бревна, лежавшие у забора, а когда хотел взять обратно — там не рогатка, а фиг на постном масле. Скорее всего, ее прибрал кто-то из малолетних болельщиков, которые пришли со Смоленской. А кто еще? Никакой дух, даже самый злой, рогатки не крадет.
